с добрым утром

Суслики проснулись рано на заре, позавтракали и начали резвиться. И так прыгали, что разбудили Льва.
-- Вы, причуды природы, чего вам неймётся? - рыкнул Лев.
Попрыгунчики испугались, сбились в кучку, задрожали и захныкали:
-- Лёвушка, мы же соседи! Чего рычишь? Всё настроение нам испортил.
-- И снова, оказывается, я виноват, да? Что мне, вообще не просыпаться, что ли? И потом какой я вам, эгоистикам, Лёвушка? То Львище-страшище был, а когда что-нибудь от меня надо, так сразу новой причудой мысли меня называете.
-- Нет, Лев! Если вообще не станешь просыпаться, то нам никогда так весело не будет.
-- Так вот запомните. Я - объективная реальность. И не завишу от того, хотите вы этого или нет. Всё остальное - прыжки вашего распущенного мышления. Один говорит - рычу, вон тот маленький вдали говорит - шепчу. А я просто разговариваю.
-- И что же нам делать, чтоб ты на нас не сердился?
-- Да не сержусь я, поймите. Разве можно возбуждаться такими блохами как вы?
-- Урааа! Лев не сердится! - запищали суслики и действительно запрыгали вокруг как блохи.
-- Да тише вы, непоседы, - говорит Лев. - Сколько раз вам твердить? Не слишком радуйтесь, чтобы потом маятник вашего настроения, изменчивого как рисунок ветра на песке, не качнулся настолько же точно в обратную сторону. И не слишком печальтесь, потому что нет такой проблемы, которая длится вечно. Потому что к проблемам вас привязывают странности ума. И когда вы из сознания проблему не отпускаете, цепляетесь к ней, то и сами для окружающих становитесь проблемой.
-- А как же быть? Что ни передумали-переговорили, не получается.
-- А вы не говорите о проблеме и не думайте про неё. Хотя бы на пару минут попытайтесь выбросить из головы все ваши маленькие радости и печали - и медитируйте.

Hindu, повелительнице львов...

Однажды Будда сказал своим последователям:
- Представьте себе человека, отправившегося в дальний путь и остановленного широким потоком воды. Ближайшая сторона этого потока была полна опасностей и угрожала гибелью, дальняя была прочна и свободна от опасностей. Не было ни челна, чтобы переехать поток, ни моста, перекинутого на противоположный берег. Представьте себе, что этот человек решил: “Истинно, стремителен и широк поток, и нет никаких средств, чтобы перебраться на другой берег. Но если я соберу достаточно тростника, ветвей и листьев и построю из них плот, то, поддерживаемый таким плотом и работая усердно руками и ногами, я переберусь в безопасности на противоположный берег”. Теперь предположим, что этот человек поступил согласно своему намерению: построил плот, спустил его на воду и, работая ногами и руками, безопасно добрался до противоположного берега.
Предположим, что, достигнув противоположного берега, человек подумает: “Истинно, большую службу сослужил мне плот, ибо с его помощью я безопасно перебрался на этот берег. Взвалю-ка я плот себе на плечи и продолжу путь!”
Сделав так, правильно ли поступит человек со своим плотом? Как думаете вы, ученики мои? В чем же будет правильное отношение человека к его плоту?
Истинно, человек должен сказать себе: “Плот принес мне большую пользу, ибо, поддерживаемый им, работая ногами и руками, я безопасно достиг дальнего берега. Но я оставлю его на берегу и продолжу свой путь!” Истинно, в этом случае человек поступил бы правильно по отношению к своему плоту.
Точно так же, о ученики, предлагаю и Я вам Мое учение - именно как средство к освобождению и достижению, но не как постоянную собственность. Усвойте эту аналогию учения с плотом, учение должно быть оставлено вами, когда вы переберетесь на берег Нирваны.

Однажды к Будде пришел человек, очень культурный, очень образованный и очень ученый. И он задал Будде вопрос. Будда сказал:
- Извините, но прямо сейчас я не могу ответить на ваш вопрос.
Человек удивился:
- Почему вы не можете ответить? Вы заняты, или что-то другое?
Это был очень важный человек, хорошо известный во всей стране, и, конечно, он почувствовал себя обиженным тем, что Будда так занят, что не может уделить ему немного времени.
Будда сказал:
- Нет, дело не в этом. У меня достаточно времени, но прямо сейчас вы будете не в состоянии воспринять ответ.
- Что вы имеете в виду?
- Есть три типа слушателей, - сказал Будда. - Первый тип, как горшок, повернутый вверх дном. Можно отвечать, но ничего не войдет в него. Он недоступен. Второй тип слушателей подобен горшку с дыркой в дне. Он не повернут вверх дном, он находится в правильном положении, все, как должно быть, но в его дне дырка. Поэтому кажется, что он наполняется, но это лишь на мгновение. Рано или поздно вода вытечет, и он снова станет пустым. Очевидно, лишь на поверхности кажется, что в горшок что-то входит, на самом деле ничего не входит, поскольку ничего не может удержаться. И наконец, есть третий тип слушателя, у которого нет дырки и который не стоит вверх дном, но который полон отбросов. Вода может входить в него, но как только она входит, она тут же отравляется. И вы принадлежите к третьему типу. Поэтому-то мне и трудно ответить прямо сейчас. Вы полны отбросов, поскольку вы такой знающий. То, что не осознано вами - это отбросы.

однако, притча

На самом пути к водопою в сочной траве в тени манго расселся Варан. Засада у него такая.
-- Мышь, а мышь, подойди поближе, мудрость скажу.
-- Человек сказал не разговаривать со скользким и холодным, потому что любые беседы его возбуждают, любые движения энергии, ведь своей-то нет.
-- Ты, Птица малая-глупая, сядь ближе, опустись ниже, послушай тишину земли.
-- Человек сказал, что когда умеющий летать бросает смотреть вверх и слушает учащего ползать, это извращение.
-- Ты, длинная гибкая змея, того рода что и я . . .
-- А, ты снова здесь очередную жертву жаждешь? - вдруг нагрянул Слон. И хоботом, подобным быстрой и сильной змее, поднял Варана высоко-высоко.
-- Ты перегрелся от своих ненасытных желаний и в упоении своей значимостью совсем ослеп умом до мысленных извращений. Остынь! -
и швырнул его далеко-далеко, не глядя, - туда в воду у самого берега, где как раз Пустынный Лев утолял жажду после дальней дороги.
И сказал Лев:
-- Однако, судьба

Триколор, про горшки - это известные наставления о сосудах, только там был еще один вид сосудов - уже наполненный чем-то другим...

У старого водоноса было два кувшина, висевших на конце шеста, который он носил на плечах. Один кувшин был гладкий красивый. В общем, безупречный. А другой – с трещиной, разбитый кувшин... Первый приносил всю воду до капельки, а разбитый кувшин доносил только часть воды… Безупречный кувшин сиял и гордился своим совершенством – мало того, что он красивый, он еще и практичный, никогда не подвел своего хозяина. А разбитый горшок очень страдал от своего несовершенства… Ведь он не мог выполнить своего предназначения. Однажды, не выдержав груза своих горьких мыслей, он сказал хозяину:
- Прости меня, ведь столько лет я не выполняю свое назначение, я приношу только часть воды...
Водонос ответил:
- Ты заметил прекрасные цветы, которые растут по дороге к дому моего хозяина? Ты видел, что они растут только с одной стороны дороги? Зная о твоей трещине, я посадил семена именно на твоей стороне, потому что только ты их мог полить. И уже несколько лет я собираю эти цветы, а мой хозяин любуется ими, дети плетут венки из них, а влюбленные дарят красивые букеты. Только благодаря тебе это могло произойти. И без тебя, пусть разбитого и невзрачного на вид, многие бы лишились радости. Если ты нужен человеку, то он будет воспринимать тебя таким, какой ты есть.

Из пустыни, вестимо

Ограбили караван.
Люди дрались и неистовствали. А маленькая Обезьянка, которая путешествовала с ними, вскочила на Верблюда, и он понёс её на берег реки. Там, пока верблюд пил, к нему потянулись алчущие руки. Обезьянка в отчаянии схватила увесистый мешочек, которым её хозяин очень дорожил, - и со всей силы запустила в грабителя. Тут кошель раскрылся, и вокруг рассыпалось множество золотых монет. А этот Верблюд кроме кокосов и некоторых других плодов ничего не вёз, поэтому его оставили в покое. Люди бросились их собирать и драться, нагрянули на шум другие люди, те испугались и убежали, началась погоня, и берег опустел.
Обезьянка подумала:
-- Нехорошо я поступила, рассыпала чужое добро. Кошель должен быть полным. И стала собирать туда то, что считала ценным. Зёрна, корточки, орешки, немного стеблей с зёрнышками - всё что, по её мнению, может заменить тот урон, который она нанесла хозяину, который её когда-то давно спас. Набила полный кошель, закрыла, как это делают люди, и подвесила на место. А хозяина нигде не видно. Вдруг злые люди с криками вернулись, начали приближаться. Верблюд рванул в пустыню, что есть сил, - ну и Обезьянка на нём - и к ночи понял, что заблудился.
Идёт Верблюд много дней и ночей. Запасы фруктов тают, но надежда встретить не злого Человека ведёт.
И наконец добрались они в Оазис. У них даже радоваться не было сил.
Внезапно из кустов выглянул Лев. Обезьянка в ужасе лишилась чувств... а Верблюд всё пил чистую воду из озера, с чувством выполненного долга; он доставил груз туда, где Источник воды, а долг он почитал дороже жизни.
Очнулась Обезьянка: не Лев стоит над ней, а Человек. И улыбается.
-- Ты станешь моим хозяином? - спросила она.
-- А мне слуги не нужны, потому что привык всё делать сам, - ответил ласково добрый Человек.
-- Я никому теперь не нужна, - заплакала она.
-- Ты мне и всем жителям Оазиса нужна - как друг.
-- Какое сердечное слово: друг!
Но мне нечего дать взамен, я всё потеряла, - и дала Человеку мешочек семян.
-- Это сокровище прекрасного Сада! Но зерно любит быть захоронено.

Сын спросил своего отца, которого народ почитал как самого мудрого правителя среди всех известных шахов и султанов:
- Отец, откуда твоя мудрость? В каких книгах ты обрел ее? Какие учителя взрастили ее в тебе? Ибо я хочу наследовать тебя не в сане, но в мудрости.
- Сын мой, - ответил шах, - я читал те же самые книги, что и ты читаешь сейчас. И учителя мои были подобны твоим учителям. Но то, что все зовут мудростью, я получил от муравья, бабочки и змеи.
- Как это было? Поведай мне.
- Я собирался в поход на непокорных. Думы мои были тяжелы, и взор мой вперился в землю. Я не мог решить, что мне делать - избрать войну или мир. И тут я увидел муравья, который, надрываясь, изо всех своих сил, пытался тащить ношу, в сто раз больше и тяжелее себя. Он не мог сдвинуть ее с места, но и отойти от нее тоже не мог. Долго все это длилось. Тогда я подумал - к чему утруждать себя и народ мой походом? И не было войны.
Другой раз дело было в суде. Судьи приняли решение, но все молчали и ждали моего слова. И я хотел сказать то, что казалось правильным мне. Но тут трепетанье крыльев бабочки, бившейся у окна, привлекло мое внимание. И я не сказал того, что хотел, а лишь молвил: “Я гость здесь, на этом суде. Решайте сами”. И судьи решили согласно закону, а не моему желанию. И приговор был милосердным.
Третий раз убийца покушался на жизнь мою и ждал меня за кустами в дворцовом саду. Я же прогуливался один, как вдруг черная змея проползла блестящей лентой у моих ног. Я отпрянул и позвал придворных. Они пошли искать змею, а нашли убийцу.
Истинная мудрость, сын, не в книгах. Истинная мудрость - полагаться на помощь Неба. Помощь эта всегда рядом с нами - она порхает в небесах, скользит в траве… Пусть только глаз, слух и сердце будут открыты к ней.

Однажды к Будде пришел знаменитый учёный с множеством вопросов. Будда выслушал его и сказал:
- Я отвечу, но ты должен подождать год. Это мое условие и обещание: через год я отвечу.
- Хороню, - согласился учёный.
Но тут сидевший под деревом ученик Будды расхохотался. Пришедшему с вопросом стало немного не по себе.
- В чем дело? - спросил ученый. - Почему он смеется?
- Спроси его сам, - ответил Будда.
- Чему ты смеешься?
- Будда - обманщик, он обманул меня, и я смеюсь, потому что тебя он тоже обманет. Мне он сказал то же самое: подожди год в молчании, отбрось мысли, пусть мысли исчезнут, а потом спрашивай. Но когда мысли исчезнут, как ты собираешься спрашивать? Не останется никаких вопросов! Вот я и смеюсь: он тебя обманывает. Если ты на самом деле хочешь спрашивать, спрашивай сейчас, иначе ты никогда уже не спросишь.
- Это мое условие, - повторил Будда. - Если ты спросишь через год, я отвечу. Если не спросишь, я не отвечу.
Через год Будда спросил этого человека:
- Ну, что скажешь? Остались еще у тебя вопросы?
Тот принялся смеяться и наконец сказал:
- Теперь я понял, почему смеялся тогда твой ученик.
Вопросы исчезли!

Однажды к старому Учителю китайских боевых искусств пришел ученик-европеец и спросил:
- Учитель, я чемпион своей страны по боксу и французской борьбе, чему еще вы могли бы научить меня?
Старый мастер помолчал некоторое время, улыбнулся и сказал:
- Представь себе, что, гуляя по городу, ты случайно забредаешь на улицу, где поджидают несколько громил, мечтающих ограбить тебя и переломать тебе ребра. Так вот, я научу тебя не гулять по таким улицам.

Каждый день в полдень наш учитель обычно дремал. Мы, дети, спросили его, почему он так делает, и он ответил:
- Я ухожу в страну грез, чтобы встретить там старых мудрецов, как это делал Конфуций. Когда Конфуций спал, он видел во сне древних мудрецов и позже рассказывал о них своим ученикам.
Однажды был очень жаркий день, так что некоторые из нас задремали. Наш учитель побранил нас.
- Мы отправились в страну грез, чтобы встретиться с древними мудрецами, как это делал Конфуций, - объяснили мы.
- Что же вам сообщили мудрецы? - требовательно спросил учитель.
Один из нас ответил:
- Мы ходили в страну грез и встретили там мудрецов. Мы спросили их, приходит ли сюда наш учитель каждый день в полдень, но они ответили, что никогда не видели такого человека.

В Индии жил человек, пожелавший достичь состояния просветления. Он ушел из семьи в поисках гуру. Остановившись у одного из них, он спросил относительно способа достижения просветления.
Гуру сказал:
- Достичь просветления можно очень просто. Все, что тебе нужно - это вернуться домой, и каждый вечер сидеть перед зеркалом в течение получаса, задавая самому себе один и тот же вопрос: “Кто я? Кто я? Кто я?”
Ученик спросил:
- Эй, не может быть, чтобы все было так просто.
- О, да, это действительно просто, - ответил гуру, - но если ты хотел бы выслушать другое мнение, то на этой улице живут еще другие гуру. Спроси у них.
- Большое спасибо, - сказал студент, - я так и сделаю.
И человек пришел к другому гуру с тем же вопросом.
И второй гуру ответил:
- О, это весьма трудно и займет много времени. Ты должен объединиться со своими единомышленниками в общину и работать в поте лица не получая никакого вознаграждения.
Ученик был очень взволнован. Философия этого гуру была более совместима с его собственным представлением о пути к истинному просветлению. Он всегда слышал, что это было трудно. Гуру сказал ему, что единственная незанятая работа в общине - уборка коровьего хлева. Если намерение достичь просветления у него действительно серьезно, то гуру позволит ему убирать навоз и поддерживать хлев в чистоте.
Ученик принял предложение, чувствуя уверенность в том, что он на верном пути.
После пяти долгих лет уборки навоза и сохранения в чистоте коровьего хлева, ученик почувствовал обескураженность и стал проявлять нетерпение по поводу своего просветления.
Он пришел к гуру и сказал:
- Почтенный учитель, я искренне и верно обслуживал вас в течение пяти лет, выполняя самую грязную работу в вашей общине. Я не пропустил ни одного дня и никогда не жаловался. Не думаете ли вы, что для меня пришло время достичь просветления?
Гуру ответил: - Ну да, мне кажется, что ты готов. Теперь слушай, что тебе надо делать. Иди домой и каждый вечер, в течение получаса перед зеркалом, задавай себе один вопрос много раз: “Кто я? Кто я? Кто я?”
Изумленный ученик сказал:
- Простите меня, но подтвердите еще раз, ведь именно это пять лет назад сказал мне другой гуру, который живет ниже по этой улице.
- Ну да, он был прав, - отвечал гуру. Но кто-то же должен убирать навоз.

ВОСТОЧНАЯ ЛЕГЕНДА. /Н.РЕРИХ/

Саранайа Мозор был одним из Мудрых. Казалось, ничто не было сокрыто от него. Он так же легко читал книгу человеческой души, как легко и свободно читал небесную книгу, где слова — огненные созвездия. Эту вечную книгу, которая для тех, кто её понимает и может её толковать, заключает в себе судьбы народов и развёртывает перед нами циклическую жизнь Миров.

Уже в течение многих, многих лет Саранайа не испытывал ни в чём нужды, ни одно земное желание не приходило к нему. Он двигался, углублённый в свою медитацию. Мудрость излучалась от него, и пещера, где он жил на вершинах Гималаев, превратилась в цель для пилигримов. Все, кто нуждался в совете, кого мучили вопросы Бытия, кто стремился восстановить исчезающее здоровье, — шли к нему и возвращались утешенными, ободрёнными и с новыми силами принимались за свой труд.

Мудрец принимал всех, разрешал самые запутанные вопросы и давал мудрейшие советы. Он делал это всё безвозмездно, и в силу этого бескорыстия слава о его святости всё росла и росла.

Никто не знал его возраста, но все были согласны с тем, что больше чем сто зим прошло над его головой. Ибо он давал советы и помогал ещё прадедам своих посетителей. Но сколько бы ему не было лет, ему нельзя было дать больше шестидесяти. Борода его поседела, но глаза оставались молодыми и огненными, и каждое движение указывало на силу и здоровье. Физические недостатки и слабости, которые преследуют человечество, для него не существовали. Его всегда можно было застать в пещере погружённым в медитацию, всегда он готов был приветствовать добрым словом каждого, кто приходил к нему.

И тем не менее, он устал жить. Устал от своих огненных знаний, ибо жизнь не имела уже никаких тайн от него. Он устал от своей известности и славы, которые с каждым днём разрастались. Люди провозгласили его даже Брамой новой инкарнации и, веря этому, стали обращаться с ним как с божеством, отягощая его поклонением и приношениями. Спокойно и ритмично текли его дни среди пустынных и величественных Гималайских вершин, но его душа, освобождённая от всех земных оков, уже была готова возноситься к Высшим Планам Бытия и непрестанно беседовать с Высшими Силами, которые окружают трон Брамы. Его огорчало, что он ещё не присоединён к Ним; его огорчало, что он не сбросил ещё телесные оковы, что он не может находиться непрестанно вблизи Господа и занять место, которое он заслужил своей долгой и примерной жизнью на Земле.

Так думал он: «Почему должен я так долго оставаться прикреплённым к этому телу, которое моя воля уже давно привела в подчинение духу и которое больше не представляет для меня ни малейшего интереса? Почему другим, менее продвинувшимся по тропе Мудрости, чем я, посылается дар перехода и разрешается предстать перед Создателем? Для меня невозможно знать уже больше. Почему меня не зовут?»

Рассуждая так, Дух его предстал перед Вратами Вечного Сада и постучался.
Появился Хранитель и спросил, что привело его в Обитель Высших.
«Мне хотелось бы войти», — прошептала душа Саранайи.
«Не время ещё, брат мой, — ответил Хранитель. — Твоего имени нет в Списке тех, кто имеет право войти Сюда».
«Может быть, обо мне только забыли? — возразил Саранайа. — Я устал на абсолютных высотах знания на земле, достигнув всего, чего только человеку возможно достичь. Разве могу я что-либо сделать больше?»
«Тебя нет в Списке, и я не могу тебе позволить войти. Иди и продолжай работу. Тебя позовут, когда свершится Судьба».

Так Саранайа вернулся на землю и снова принялся за своё служение. Его чудеса стали ещё поразительнее, и слава о нём расходилась дальше.
Безостановочно нёс Ганг потоки своих вод. Огромное количество песку медленно пересыпалось в Вечность, а Саранайа всё продолжал жить на вершинах Гималаев, тщетно ожидая Призвания. Но никто не призвал его.

И вот он снова решил постучаться во Врата Обители. Но ему снова сказали, что время ещё не наступило и что он должен продолжать свою работу на Земле до тех пор, пока не получит Указаний.

Снова вернулся Саранайа на Землю и ещё ревностнее стал творить добрые дела. Его тело стало почти нематериальным, а отрешение от всего земного настолько изменило его физический облик, что те, кто видели его, думали, что видят Диву.
Но Зова — не было.

Тогда однажды он возмутился. «Для чего я работал? — воскликнул он. — Я достиг Высочайшей Мудрости; я подчинил себе все земные желания; и я должен влачить это безрадостное существование, тогда как многим другим, которые даже ничего и не знают и вся заслуга которых состоит лишь в том, что они покорно носят вёдра с водой для орошения своего сада, — разрешено уйти отсюда и они допускаются быть поблизости трона Брамы. Правда, они не ропщут и не жалуются, ибо они ничего лучшего и не знают. Но я, который достиг абсолютных высот познания? Где же моя награда? Почему меня не призывают? Я заслужил это долгими годами. Это несправедливо».
И пока он так возмущался, он почувствовал вдруг, что душа его начала куда-то уходить, отделяясь от тела.

Вот наконец-то ему был разрешён Вход.
Он почувствовал невыразимую радость и подумал: «Наконец-то меня поняли».
Но вдруг он осознал, что Дух его, вместо того, чтоб возноситься к Высшему Саду, летел со страшной быстротой куда-то вниз. Падение было стремительное и ужасное. Всё вертелось и кружилось перед его внутренним взором, и, наконец, он потерял сознание...
Когда он пришёл в себя, он был подавлен своим безвыходным положением. Он был скован цепями. Кругом был полнейший мрак, и ледяной холод сковывал его члены; он не мог сделать ни малейшего движения, не мог издать ни малейшего звука.

Напрасно старался он объяснить себе то странное состояние, в котором находился...
Прошли века, в течение которых его дух испытал невероятные мучения. Он возмущался, он роптал на Создателя. Он находился в полнейшей прострации, вызванной абсолютным молчанием, непроницаемым мраком и пронизывающим холодом. Но на его возмущение — никакого ответа. Не было ответа и на его ропот, как не было и наказания за возмущение.

Пробежали ещё столетия. Наконец Саранайа начал успокаиваться и размышлять над своим положением. Вся его прошлая жизнь развернулась перед ним. Он снова пережил в памяти годы смятения, когда он искал путь к мудрости; он снова пережил медленное и трудное восхождение по той высшей лестнице, что ведёт к Знанию. И снова пережил он те времена, когда страдающие шли к нему за помощью; и вспомнил он, как позволял им обоготворять себя; вспомнил то чувство духовного безразличия, с каким он помогал своим братьям, и вспомнил, как, стремясь от них освободиться, искал успокоения и отдыха в Высших Сферах...
И он понял...

Он понял — почему его не призывали; понял причину, побуждавшую его стучаться в Обитель Величайших, и понял, почему ему отвечали, что он ещё не готов. И понял он, почему его прошлая работа ничего не стоила, ибо им руководила только гордость. Он считал себя выше своих братьев; он смирял себя перед ними, но он не любил их своим сердцем, и единственной его целью было личное самосовершенствование и честолюбие, но не Любовь. И вот это-то отсутствие в нём Любви и Сердца и непомерная гордость его и низвергли его на самую низшую ступень в шкале Мироздания.

Он понял молчание... Он понял неподвижность и мрак...
Он был превращён — в камень...

Это осознание пробудило в нём чувство острого страдания и раскаяния. И по мере того, как уходили столетия, эти чувства в нём возрастали. С радостью вернулся бы он к своей прежней жизни, чтоб иметь возможность доказать своё раскаяние и покорность. Но холод сковывал его движения. А окаменелость и пассивность его новой формы бытия давали доступ только его собственным грустным и печальным мыслям.

Наконец его раскаяние достигло таких размеров, что он вдруг почувствовал облегчение и заплакал...
В тот день один бедный пастух, немой от рождения, пас своих овец на склоне Гималаев среди безводной и скалистой местности. Он был свидетелем чуда. Огромная скала, без признака какой-либо на ней растительности, вдруг раскололась надвое и из трещины её заструился прозрачный и чистый родник. Поражённый пастух, подойдя к источнику, выпил воды и немедленно обрёл дар речи. Он побежал в деревню и всем, кто хотел слушать, рассказывал о свершившемся чуде. С того дня бесчисленное множество странников идут к этому чудесному источнику, дающему всем, кто верит, чудесное исцеление недугов и меру Божественной Благодати.

Мулинкьяпутта однажды пришел к Учителю и высказал Ему свое удивление по поводу того, что Его проповедь оставляет неразрешенными целый ряд самых важных вопросов: вечен ли мир или ограничен временем, продлится ли жизнь после смерти и т.п.
- Мне не нравится это, - сказал Мулинкьяпутта. - Поэтому я пришел к Учителю, чтобы Он разрешил мои сомнения, если может. Если же прямодушный человек чего-то не знает, он должен просто сказать: “Я этого не знаю”.
Будда ответил ему в своей манере с легкой иронией:
- Что говорил Я тебе прежде, Мулинкьяпутта? Говорил ли Я тебе: “Приходи ко Мне и будь Моим учеником, Я хочу научить тебя тому, вечен ли мир или не вечен, тождественна ли с телом жизненная сила или не тождественна”?
- Ты этого не говорил, Владыка.
- Может быть, ты говорил Мне: “Я желаю быть Твоим учеником. Открой мне, вечен или же не вечен мир”?
Мулинкьяпутта вынужден был отрицать и это.
- Один человек, - продолжал Будда, - был поражен отравленной стрелой. Тогда его друзья и родственники призвали сведущего врача. Что если бы больной в этом случае сказал: “Я не позволю лечить рану, пока не узнаю, кто тот человек, как его имя, какого он рода-племени, из какого оружия была выпущена стрела”? Каков был бы конец всего этого?
Мулинкьяпутта ответил:
- Человек, скорее всего, умер бы.
Будда сказал:
- Жизнь коротка, энергия ограничена. Не стоит отвлекаться на вопросы, которые не ведут к просветлению. Поэтому, Мулинкьяпутта, что открыто Мной, то и считай за открытое, а что не открыто Мной, то считай за неоткрытое.

Отшельник в оранжевом одеянии пришел как-то в деревню, где было полным-полно неверующих. Его окружила молодежь, призывавшая его показать, где же обитает Бог, столь глубоко им чтимый. Он сказал, что может это сделать, но сначала пусть дадут ему чашку молока.
Когда молоко поставили перед ним, он не стал его пить, а долго и молча глядел на него со все возрастающим любопытством. Молодые люди проявляли нетерпение, их требования становились все настойчивей. Тогда отшельник сказал им:
- Подождите минутку; говорят, в молоке содержится масло, но в этой чашке, как я ни старался, его не увидел.
Молодежь стала смеяться над его наивностью.
- Глупый ты человек! Не делай таких нелепых заключений. В каждой капле молока содержится масло, оно и делает его питательным. Чтобы получить и увидеть его, нужно вскипятить молоко, остудить его, добавить простокваши, подождать несколько часов, чтобы оно свернулось, потом сбить и извлечь кусок масла, который появится на поверхности.
- Ах так! - сказал аскет, - теперь мне гораздо легче объяснить вам, где обитает Бог. Он повсюду, в каждом существе, в каждом атоме Вселенной, благодаря чему все они существуют и мы воспринимаем их и радуемся им. Но чтобы увидеть Его как реальную сущность, вам нужно строго, ревностно и искренне следовать предписанным правилам. Тогда, в конце этого процесса, вы ощутите Его милость и Его могущество.

Некий человек заболел и отправился к врачу за помощью. Доктор осматривает его, затем выписывает рецепт. Больной твердо верит своему врачу. Он возвращается домой и в комнате, в красном углу, помещает красивый портрет и статую доктора. Затем садится и выражает почтение портрету и статуе: отвешивает три раза поклоны, возлагает у подножия цветы, возжигает благовония; далее он вынимает прописанный ему доктором рецепт и очень торжественно читает его вслух:
- Две пилюли утром! Две пилюли вечером!
Целый день он продолжает читать рецепт - и так продолжается долго, потому что он твердо верит в доктора. Но все же рецепт ему не помогает.
Больной решает, что ему надо узнать об этом рецепте побольше; и вот он бежит к врачу и спрашивает его:
- Зачем вы прописали мне это лекарство? Как оно мне поможет?
Будучи умным человеком, доктор разъясняет:
- Вот, слушайте: это ваша болезнь, а это ее причина. Если вы будете принимать лекарство, которое я вам прописал, оно с корнем устранит главную причину болезни. Когда же причина будет удалена, болезнь сама собой исчезнет.
Больной думает: “Ах, как чудесно! Как мой врач умен! Его рецепты так полезны!” И он отправляется домой, а там начинает ссориться со своими соседями и знакомыми, настаивая:
- Мой врач лучше всех! Все другие врачи бесполезны!
Ну и что он приобретает такими доводами? Он может продолжать сражаться всю свою жизнь, но все же это совсем ему не поможет. А если он станет принимать лекарство, только тогда этот человек сможет освободиться от своей болезни, от своего несчастья. И лишь тогда лекарство поможет ему.
Каждый освободившийся человек подобен врачу. Из сострадания он прописывает рецепт, дает людям советы, рассказывает, как можно избавиться от страдания. Если у людей вырабатывается слепая вера в этого человека, они превращают его рецепт в священное писание и начинают ссориться с другими верами, утверждая, что учение основателя их религии является высшим. Но никто не беспокоится о том, чтобы практиковать учение, принять лекарство, прописанное для того, чтобы устранить болезнь. Иметь веру в доктора полезно, если эта вера поощряет следовать его советам. Понимание действия лекарства тоже благотворно, если это понимание поощряет больного к приему лекарства. Но без действительного приема лекарства нельзя излечиться от болезни. Вы сами должны принять лекарство.

У царя Соломона был любимый перстень, на обратной стороне которого была надпись: “Все пройдет”. Когда Соломону бывало плохо, он снимал с руки перстень, смотрел на эту надпись и успокаивался.
Однажды у царя Соломона случилось большое несчастье. Он снял с руки перстень, но надпись не успокоила его, а только разозлила. В гневе Соломон бросил перстень на землю.
И тут у перстня отвалился камень. Соломон пожалел, что сломал любимый перстень, поднял его и прочитал вторую надпись, которая была под камнем: “Пройдет и это”.

Один буддийский мастер прочел ученикам прекрасный текст, который растрогал всех. Ученики сразу же спросили:
- Кто написал его?
- Если я скажу, что это Будда, вы будете благоговеть перед текстом, возлагать каждое утро на него цветы и отдавать поклоны. Если я скажу, что этот текст написал патриарх, вы будете испытывать большое почтение, но уже не будете преклоняться перед ним так, как перед текстом Будды. Если я скажу, что автором был монах, вы, пожалуй, растеряетесь. А если узнаете, что текст написал наш повар, вы просто посмеетесь, - ответил учитель.

Всю свою жизнь Кабир прожил в Бенаресе. Индусы верят, что если умереть в Бенаресе, то обязательно вознесешься на небеса. Поэтому люди специально приезжали умирать в этот город. Когда Кабир стал старым и больным, он попросил своих учеников перевезти его в Магахар. Магахар - это небольшая бедная деревня на противоположном берегу Ганга. Существовало предубеждение, что все, кто умирает в этом месте, попадают прямо в ад. Наверное, потому что он противоположен Бенаресу.
Кабир сказал:
- Я хочу перебраться в Магахар.
Его ученики заволновались:
- Вы сошли с ума!
Он настаивал:
- Думайте, что хотите, но я не хочу умирать в Бенаресе, так как, если я умру здесь и попаду в рай, то какое уважение достанется мне? Уважение достанется Бенаресу. Я же собираюсь умереть в Магахаре и хочу посмотреть, как меня сумеют направить в ад.
Кабир настоял на своем, и ученики перевезли его в лодке на противоположную сторону. Несколько лет он прожил со своими учениками в Магахаре и умер там. Он был единственным человеком, который специально приехал умирать в Магахар. После этого случая предубеждение о Магахаре перестало существовать. Это был последний акт сострадания Кабира к людям. Несчастные люди, жители Магахара, были освобождены от многовековой глупости. И теперь именно Магахар считается святым местом, и каждый год почти все население Бенареса переправляется туда на лодках, чтобы отдать дань уважения Кабиру. На его могильной плите написаны такие слова: "Я отправляюсь в рай прямо из Магахара".

Будда прибыл в Вайшали, где жила красавица Амрапали - одна из самых знаменитых и богатых куртизанок. Амрапали была очень красива, ее посещали только самые богатые, пользующиеся уважением мужчины: короли, принцы, высшие офицерские чины, сливки общества.
Однажды с террасы своего дома она увидела юного буддийского монаха. На Амрапали, дотоле никогда не любившую, вдруг обрушилась любовь. Монах держался с таким достоинством, осознанностью, грацией, что Амрапали не выдержала и, сбежав по ступенькам вниз, обратилась к монаху:
- Через три дня начнется сезон дождей, и я приглашаю тебя пожить в моем доме это время.
Буддийские монахи не путешествуют в сезон дождей, а он длится четыре месяца. Монах ответил:
- Я спрошу у Мастера. Если он позволит, я останусь.
Придя к Будде, юный монах рассказал о необычной встрече. Будда, посмотрев юноше в глаза, сказал:
- Оставайся.
Через четыре месяца юноша вернулся и склонился к стопам Будды. За юношей следовала Амрапали, облаченная в одеяние буддийской монахини. Она тоже коснулась стоп Будды и сказала:
- Я изо всех сил старалась соблазнить Твоего ученика, но это он соблазнил меня! Своим присутствием и своим осознанием он убедил меня, что истинная жизнь у Твоих стоп.
Если медитация глубока, если осознанность чиста, ничто не нарушит эту чистоту.

Пастух увидел человека под деревом, сидящего в размышлении. Он сел рядом и пытался задуматься, подражая человеку. Он начал пересчитывать своих баранов и взвешивать выгоду руна их.
Оба сидели молча. Наконец, пастух спросил:
- Господин, о чем думаешь ты?
Тот сказал:
- О Боге.
Пастух спросил:
- Знаешь ли, о чем думал я?
- Тоже о Боге.
- Ошибаешься, о выгоде продажи руна.
- Истинно, тоже о Боге. Только моему Богу нечего продавать, твой же Бог должен сперва сходить на базар. Но может быть, он на пути встретит разбойника, который поможет ему обратиться к этому дереву.

Гаутама Будда говорил о колесе алубы, к которому мы прикованы, и учил отринуть все вожделения и, таким образом избавившись от желаний, войти в Ничто, называемое Им Нирваной.
Однажды ученики спросили Его:
- Какое это Ничто, Учитель? Мы все стремимся отринуть, как Ты призываешь, вожделения, но скажи нам, это ничто, куда мы вступим, примерно то же, что единосущность со всем сотворенным, когда бездумно лежишь в воде в полдень, почти не ощущая тела, или проваливаешься в сон, машинально натягивая одеяло, что падает во сне? Так же прекрасно твое ничто, доброе ничто, или твое ничто - это обыкновенное ничто, холодное, пустое и бессмысленное?
Будда долго молчал, потом небрежно бросил:
- На ваш вопрос нет ответа.
Но вечером, когда ученики ушли, Будда все еще сидел под хлебным деревом и рассказывал другим ученикам, тем, кто не задавал вопросов, такую притчу:
- Недавно Я видел дом. Он горел. Крышу лизало пламя. Я подошел и заметил, что в доме еще были люди. Я вошел и крикнул, что крыша горит, призывая тем самым выходить скорее. Но люди, казалось, не торопились, расспрашивая, как там на улице, найдется ли там другой дом, и еще в этом роде. Я ушел, не отвечая. “Такой человек сгорит, задавая вопросы”, - подумал Я. В самом деле, друзья, тем, кому земля под ногами еще не так горяча, чтобы они были готовы обменять ее на любую другую, тем советовать нечего.

Рано утром Гаутама Будда сказал своим ученикам:
- Сделано больше, чем достаточно. Это тело достигло своей полноты, и ему нужен отдых.
Он огляделся по сторонам и увидел два очень красивых и высоких дерева. Они стояли рядом как близнецы.
- Я умру здесь, - сказал Будда и указал место.
Ученики не сразу поняли, что имеет в виду Мастер. Потом они столпились вокруг него и стали причитать и плакать.
Будда сказал им:
- Не надо плакать. Плакать вы сможете потом, когда меня не будет с вами. А сейчас садитесь тихо и наблюдайте, будьте осознающими. Это даст вам опыт, ибо Будды умирают редко. Прежде, чем Я уйду, если у вас есть какие-либо вопросы, задайте их.
Но ученикам было не до вопросов, и они ответили:
- Больше сорока лет мы задавали Тебе вопросы, этого достаточно. Ты показал нам Путь, и мы будем следовать ему.
Лишь Ананда спросил:
- При жизни Ты не позволял записывать ни одного Твоего слова. Но после Твоей смерти разреши нам записать то, что Ты говорил. Слова, произнесенные Тобой, - чистое золото, и их необходимо сохранить для будущих поколений.
На это Будда сказал:
- Можешь записать их, но с одним условием. Каждая запись, составленная из Моих слов, должна начинаться так: “Я слышал, что Гаутама Будда говорил…” Ты просто расскажешь, что ты слышал. Никогда не начинай так: “Так говорил Будда”.
После этого Ананда неожиданно спросил:
- Скажи мне, наконец, кто же я? Я прожил возле тебя 42 года, другие приходили, становились просветленными и уходили, а я до сих пор не просветлен. И вот, Ты уходишь.
Будда сказал:
- Не беспокойся, как только Я оставлю тело, в течение 24 часов ты станешь просветленным.
Ананда сказал:
- Мне непонятна такая арифметика, 42 года с Тобой не принесли мне просветления, а 24 часа без Тебя - и я стану просветленным!
Будда рассмеялся и сказал:
- Ананда, из-за того, что Я был так близок, ты начал считать Меня чем-то само собой разумеющимся. Только разлука, только Моя смерть сможет пробудить тебя. Меньше, чем это, не подействует на тебя. Я испробовал все, но ты полагал, что Я, как брат твой, позабочусь и о твоем просветлении. Много раз это могло случиться, но ты упускал…
Сказав это, Будда закрыл глаза. Видя приближение его кончины, Ананда спросил:
- Как должны мы поступить с телом Совершенного?
Будда ответил:
- Не заботьтесь, Ананда, о почестях, которые воздадутся телу Совершенного. Заботьтесь более о святости; помышляйте о ней, живите в ней неизменно, живите в святом рвении, стремясь к совершенству. Есть, Ананда, между людьми благородными, брахманами и горожанами, люди мудрые, верующие в Совершенного, они и воздадут почести Моему телу.
И тогда Ананда задал последний вопрос:
- Какова Твоя последняя весть?
Будда открыл глаза и сказал:
- Забудьте обо Мне, будьте светом для самих себя. Кто обрящет свет и прибежище в Истине и не станет искать их ни в чем ином, кроме самого себя, тот будет истинным учеником моим, вступившим на истинный путь.
Он закрыл глаза и, помолчав, произнес:
- Я сделал первый шаг - Я больше не тело; Я сделал второй шаг - Я больше не ум; Я сделал третий шаг - Я больше не сердце; Я сделал четвертый шаг - Я вошел в свое сознание!
После смерти Будды Его тело сожгли, а прах был разделен между многими князьями и знатными горожанами. Каждый из них воздвиг ступу (памятник мощей) и учредил праздник. На эти праздники приносили горы цветов, совершались омовения и устраивались фейерверки. Монашескую общину это празднество не касалось.
Но буддизм был недолго религией без Бога. Богом стал сам Будда. В храмах появились его изваяния. Сидящий на цветке лотоса с неподвижным казенным лицом, как не похож стал он на того юношу, который окунулся в бездну страданий ради познания Истины и на того старца, который предостерегал: “Ищите Истину и не поклоняйтесь тем, кто ее открыл”.