«А я пока поясню, что имеется в виду в данном случае. Когда в мадхьямаке мы говорим, что вещи пусты, не надо понимать этот ярлык «пустой» как высшую истину о реальности или истину о высшей природе реальности. Слово «пустой» — это не природа реальности и вообще не реальность, это лишь некий пропедевтический инструмент для того, чтобы показать, что эта истинная реальность не может быть вербализована, то есть выражена в словах. Пустой — это в данном случае снятие определений, снятие попытки выразить реальность в словах. Но слово «пустой» не замещает собою эти понятия. Мы не хотим сказать, что вот раньше думали, будто реальность сделана из атомов, а сейчас говорим, что она сделана не из атомов, а из пустоты.

Не в этом смысле используется слово «пустой». Пустота, как мы говорили, это неутверждающее отрицание. То есть когда мы говорим, что реальность пуста, это не значит, что она сделана из чего-то другого или не сделана из чего-то другого. Слово «пустой» просто указывает на неадекватность вербальных определений. И Цонкапа подчёркивает, комментируя это место, что пустой — не значит «несуществующий».

Это исключительно важный момент, понимание которого вообще даёт ключ к пониманию мадхьямаки, как мне кажется, потому что все её критики говорят: «Мадхьямака — это нихсвабхававада («доктрина отсутствия собственного бытия), они негативисты, они нигилисты, они все отрицают!» Ничего они не отрицают. Мы об этом будем ещё подробно говорить, но вот уже предварительно Цонкапа напоминает: пустой — не значит «несуществующий». А сказать «непустой» — означало бы признать самосущее, поскольку, говоря «непустой», мы подразумеваем, что в нём есть отрицание чего-то субстанционального, самосущего. Такого нет. Но слово «пустой» тоже не нужно понимать как самосущее, вот в чём здесь штука.

И две оставшиеся альтернативы — «пустой-и-непустой» и «ни то, ни другое» — тоже не могут быть приняты с высшей точки зрения, потому что и они как бы пытаются что-то утверждать о реальности. А о реальности нельзя ничего сказать словами, потому что слова — это слова, а реальность — это реальность. Но условно все четыре варианта могут иметь относительную реальность и быть истинными в тех или иных условиях.

И Цонкапа говорит, что мы условно накладываем эти обозначения — пустой, непустой — как бы с точки зрения простых людей, к оторым обращаемся. То есть чтобы объяснить что-то собеседнику, мы должны попытаться взглянуть на вещи с его точки зрения, войти в его сознание и что-то сказать на его языке. Поэтому Нагарджуна здесь краток: «так говорят лишь для обозначения». А нам нужно всё время учиться различать обозначения и то, что обозначается. Помните разницу: палец, указывающий на Луну, и Луну. Это уже в прасангике мы научимся понимать, что и все объекты — обозначения, но в несколько ином смысле…

Правда, с другой стороны, когда говорят «существует, не существует, существует-и-не-существует, ни-то-ни-другое», — это вроде как последовательность приближения к правильным определениям. Чандракирти тоже иногда рассматривает её как последовательное приближение к более точному отображению реальности. Вот где-то в комментарии на последнюю карику главы 1 ММК он сказал: те, кто говорит, что нечто существует, — заблуждаются, те, кто говорит, что не существует, — тоже заблуждаются. Кто говорит, что и существует, и не существует, — вот эти умные люди уже ближе к истине. Так примерно он выражался — я цитирую по памяти, но почти дословно. И на этом Чандракирти останавливается. То есть он показывает, что по мере того как мы уходим от жёстких ригидных определений, мы начинаем лучше понимать реальность как она есть.

В комментарии Бхавивеки на эту карику рассматривается ещё возражение, что мадхьямики не могут сделать никакого утверждения в рамках чатушкотики — существует, не существует, и-и, ни-ни, — потому что окажутся непоследовательны. Только на относительном уровне мы можем говорить такие вещи, но не можем утверждать, что это отражает высшую природу реальности. И он приводит пример (наподобие «пальца, указывающего на Луну») — как если бы, желая достичь тишины, мадхьямики стали бы кричать: «Тихо! Тихо!» То есть само это действие нарушает тишину или, как в случае с высказываниями чатушкотики, искажает реальность. Поэтому слово «пустой» не нужно воспринимать как характеристику реальности — идея в этом.»

Из книги Андрея Терентьева «Беседы о пустоте»​