Заниматься не своим делом называется «превышением власти». Указывать на то, что недостойно внимания, называется «суетливостью». Полагаться на чужое мнение и ссылаться на чужие слова называется «угодливостью». Повторять чужие речи, не различая истинного и ложного, называется «лестью». Находить удовольствие в осуждении других называется «злословием». Рвать узы дружбы и родства называется «бесчинством». Льстить и обманывать, дабы получить награду от злодея, называется «коварством». Не делать различия между добрыми и дурными людьми, но угождать всем ради собственной корысти называется «злодейством».
Если выравнивать с помощью неровного, то и ровное станет неровным. Если доказывать с помощью недоказанного, то и доказанное станет недоказанным. Тот, кто полагается на внешнее восприятие, может лишь воздействовать на вещи. Тот, кто полагается на дух, имеет достоверное знание.
Быть открытым всем и свободным от пристрастий, непрестанно меняться и ничего не выискивать для себя, жить привольно, не выбирая для себя главного, следовать всякому влечению без колебаний, не умствовать прежде времени, не строить расчетов, полагаясь на свое знание, не выбирать среди вещей, но превращаться вместе с ними — в этом заключалось искусство Пути древних.
Као‑фу по прозвищу Праведный, получив первое назначение, опускал голову; получив второе назначение, горбился; получив третье назначение, клонился до земли и уползал вдоль стены. Кто не сочтет его образцом? А есть такие: при первом назначении смотрят надменно, при втором — красуются в колеснице, а после третьего зовут старших по именам.
Казнь внешняя свершается железом и деревом. Казнь внутренняя свершается поступками и ошибками. Простых людей, приговоренных к внешней казни, мучают железом и деревом. Тех, кому уготовлена казнь внутренняя, грызут силы Инь и Ян. Избежать казни и внешней, и внутренней способен только Настоящий человек.
Он норовит разукрасить даже фазаньи перья, может только красиво говорить, а несущественное принимает за главное. Мягок с людьми, но не знает их и им не доверяет. Воспринимает только свои мысли, думает только о своей душе. Как же может он стоять над народом? Только по недомыслию можно привлекать его на службу и оказывать ему покровительство.
Мудрый и необходимое не считает необходимостью, а потому обходится без оружия. Обыкновенный человек считает необходимостью даже не необходимое, а потому имеет много оружия. Привыкший к оружию всегда пользуется им, чтобы добиться желаемого. Но тот, кто уповает на силу оружия, гибнет сам.

Джуан Дзы
Душа Востока, книга, сборник высказываний

Джуан Дзы
Душа Востока, книга, сборник высказываний

Деланные слезы никого не растрогают, деланный гнев никого не напугает, деланная любовь не будет взаимной. Подлинная грусть безгласна, а вызовет в других печаль без единого звука; подлинный гнев не проявляется вовне, а наводит страх; подлинная любовь и без улыбки породит отклик. Когда внутри есть подлинное, внешний облик одухотворен.
Я расскажу тебе, что такое человек: его глаза любят смотреть на красивое, его уши любят слушать сладкозвучное, его рот любит приятный вкус, его воля и дух вечно ищут удовлетворения. Высшее долголетие для него — сотня лет, среднее — восемьдесят, низшее — шестьдесят. За вычетом болезней и тягот, печалей и траура, дней для веселья остается у него не более четырех‑пяти на целый месяц.
Однажды жил человек, который боялся собственной тени, ненавидел свои следы и пытался убежать от них. Но чем быстрее он бежал, тем больше следов оставлял за собой, а тень так и гналась за ним по пятам. Ему казалось, что он бежит недостаточно быстро, поэтому он бежал все быстрее и быстрее, пока не упал замертво. Ему не хватило ума просто посидеть в тени, чтобы избавиться и от своей тени, и от своих следов.
Если смотреть, исходя из основы, то все живое — как облако пара. И пусть одни умирают старыми, а другие молодыми — что в сущности разделяет их? Одно лишь мгновение! Так для чего беспокоиться о том, кто был прав, а кто виноват — мудрец Яо или злодей Цзе? Откликаться обстоятельствам, сообразуясь с ними, — вот истинная Сила. Откликаться миру, будучи с миром заодно, — вот истинный Путь.
В ясности зрения таится опасность для глаз. В чуткости уха таится опасность для слуха. В сообразительности ума таится опасность для сознания. И всякая способность, проявившаяся в нас, чревата опасностью. Когда опасность назрела, отвратить ее нет возможности и беды наши разрастаются, как бурьян. Избавиться от них стоит больших трудов. Люди же считают свои опасности сокровищем.
Прожив в изгнании несколько дней, радовался, встречая знакомого. Прожив в изгнании несколько месяцев, радовался, встречая кого‑нибудь из земляков. А после того как прожил в изгнании целый год, был рад встретить любого человека, который похож на земляков.
Младенец кричит целыми днями и не хрипнет — таков предел гармонии. Он целыми днями сжимает кулачки — и ничего не хватает — такова всеобщая полнота жизненных свойств. Он целый день смотрит и не мигает — такова его несвязанность внешним. Он идет, сам не зная куда; останавливается, сам не зная почему. Он ускользает от всех вещей и плывет вместе с переменами. Таков путь сбережения жизни.
Если у меня не будет ума, люди назовут меня глупцом, а если у меня будет ум, он принесет мне несчастье. Если я буду добрым, то принесу вред себе, а если буду недобрым, то принесу вред другим. Если я буду справедливым, то навлеку беду на себя, а если буду несправедливым, то навлеку беду на других. Как же избежать этих трех затруднений?
Если кому‑то на рынке наступят на ногу, то попросят прощения за неловкость. Если старший брат поступит так по отношению к младшему — лишь пожалеет, не более того. Недаром говорят: «Кто вежлив воистину, тот не церемонится. Кто справедлив воистину, не разбирает, где свои, а где чужие. Тот, кто знает воистину, не строит расчетов. Тот, кто человечен воистину, не знает жалости. Тот, кто доверяет воистину, не требует в залог золота».

Джуан Дзы
Душа Востока, книга, сборник высказываний

Небо и Земля обладают великой красотой, а о том не говорят. Четыре времени года имеют ясный закон, а о том не судят. Вся тьма вещей имеет неизменный порядок, а о том не ведет речей. Мудрый вникает в доблести Неба и Земли и постигает существо всех вещей. Поэтому совершенный человек ничего не делает, истинно мудрый ничего не создает. Это значит, что они берут за образец Небо и Землю.
Когда Путь утерян, возникает потребность во власти. Когда власть утеряна, возникает потребность в человечности. Когда человечность утеряна, возникает потребность в долге. Когда долг утерян, возникает потребность в приличиях. А приличия — это пустое украшение Пути и начало смуты. Тот, кто претворяет Путь, каждый день теряет. Потеряв и еще потеряв, он приходит к недеянию. В недеянии не остается ничего несделанного.
Великое единство все проницает, великий покой все рассеивает, великое созерцание все являет взору, великое постоянство все возвращает к истоку, великий порядок всему придает форму, великое доверие обнажает все подлинное, великая определенность все поддерживает.
Есть нечто, благодаря чему кто‑то рождается или умирает. Получив однажды свой телесный облик, я не меняю его до самой смерти. День и ночь, не прерываясь ни на мгновение, я действую и не ведаю, каковы будут последствия содеянного мной. И о том, что в конце концов получится из меня, не догадается даже лучший знаток судеб. Вот так день за днем я становился таким, каков я есть сейчас.
Животные, питающиеся травой, не страдают от перемены пастбища. Водяные твари не страдают от перемены воды. При небольших переменах и те и другие сохраняют великое постоянство своей природы. Да не войдут в тебя ни радость, ни гнев, ни печаль, ни веселье. Поднебесный мир — это то, в чем все вещи едины. Постигни это единство, и сам ему уподобишься.
Злых свойств имеется пять. Главное среди них — самовлюбленность. Что значит самовлюбленность? Это значит превозносить собственные достоинства и порицать других за то, что они поступают иначе.
Те, кого связывает выгода, бросают друг друга в бедности и в несчастии. Те, кого связывает Небо, в бедности и в несчастии сближаются. И различие между теми, кто сближается, и теми, кто отдаляется, неимоверно велико. Благородный муж в общении пресен, как вода, низкий же человек в общении сладок, как молодое вино. Благородный муж и в близости пресен, низкий человек и в разлуке сладок. А тот, кто бездумно сходится, бездумно же и расстается.
Прямое дерево срубают первым. Колодец со сладкой водой осушают первым. Вы же стараетесь приукрасить свои знания, чтобы поразить невежд, самому стяжать совершенство, чтобы выявить низость других, сверкаете, словно солнце и луна на небосводе. Оттого‑то вам и не избежать беды.
Держался тех, кто не имеет знаний, был заодно с как будто неумелыми и косноязычными. Был прост и бесхитростен. Провожал уходящих и встречал приходящих, не удерживая первых и не чиня препятствий вторым. Сильным следовал, под хитрых подлаживался, и поэтому они сами все отдавали мне. Так я собирал средства с утра до вечера, никого не обижая ни на волосок. Тем более так должен поступать тот, кто обрел истинный Путь.
Дань Бао пестовал внутреннее, а тигр сожрал его внешнее. Чжан И заботился о внешнем, а болезнь сгубила его внутреннее. Они оба не восполняли то, что у них отставало.
В игре на черепицу ты будешь ловок. В игре на поясную пряжку ты будешь взволнован. А в игре, где ставят на золото — потеряешь голову. Искусство во всех случаях будет одно и то же, а вот внимание перейдет на внешние вещи. Тот, кто внимателен ко внешнему, неискусен во внутреннем.
Иметь Путь и его силу и не претворять их в жизни — вот что значит жить плохо. Одеваться в залатанный халат и носить дырявые сандалии — это значит жить бедно, но не плохо. Вот что называется «родиться в недобрый час».
Тому, кто хочет избавиться от забот о своем теле, лучше всего покинуть свет. Кто уйдет от света, тот избавится от тягот. А кто избавлен от тягот, тот душой прям и ровен. Кто душой прям и ровен, умеет жить каждодневным обновлением. А кто живет каждодневным обновлением, тот уже близок к правде.
Пьяный, упавший с повозки, может удариться сильно, а до смерти не убьется. Тело у него такое же, как у других, а ушибется он по‑особому — ведь дух его целостен. Он не знал, что едет в повозке, и не знал, что свалился с нее, мечты о жизни и страх смерти не гнездились в его груди, и вот он, столкнувшись с каким‑либо предметом, не ведает страха. Если человек может стать таким целостным от вина, то насколько же целостнее может он стать благодаря Небу?
Как мог не испугаться Сунь Сю — человек, мало что видевший в жизни? Рассказывать ему про свойства совершенного человека — все равно что катать мышь в повозке или веселить перепелку барабанным боем: и та и другая, того и гляди, умрут со страху.
На воде не избегать встречи с драконом — таково мужество рыбака. На суше не избегать встречи с тигром — таково мужество охотника. Выйти навстречу протянутому клинку и встретить смерть, как жизнь, — таково мужество героя. Знать, что неудача происходит от судьбы, знать, что успех зависит от времени, и бес‑ трепетно встретить великую беду — таково мужество мудрого.
Любители поправлять природу, гордясь своими пустыми познаниями, хотят восстановить изначальные свойства вещей. Соблазненные пошлыми желаниями, гордясь своими пустыми понятиями, они стараются достичь просветления духа. Таких людей следовало бы называть ослепленными. Древние, претворявшие Путь, взращивали знание безмятежностью. Знание росло, а к делу его не прикладывали — вот это и называется «взращивать дело безмятежностью». Знание и безмятежность друг друга укрепляли, а природа всех вещей поддерживала гармонию и истину.
Среди вещей мера не имеет устойчивого значения, время не знает остановки, границы вещей непостоянны, начала и концы не установлены раз и навсегда. Вот почему мудрые люди охватывают взором далекое и близкое и поэтому не считают малое ничтожным, а большое — великим. Ибо знание меры вещей само не имеет конца.
Черты лица у тебя грубые, речи дерзкие, вид самодовольный. Кажется, вот‑вот помчишься, вскачь, словно конь, а все стараешься удержать себя. Движения у тебя резкие, взгляд придирчивый, ум расчетливый, — уж больно ты в себе уверен. Доверять тебе не будут. Таких, как ты, повсюду много, и зовут их ворами.
Те, кто в древности управляли Поднебесной, не искали применения своему уму, даже если знания их охватывали Небо и Землю. Они не говорили от себя, даже если постигли до конца природу вещей. Они не предпринимали самочинных действий, даже если могли свершить любое дело в пределах морей.
И тонкое, и грубое присутствуют в каждой форме. Бесформенное же не поддается делению, а необъятное нельзя исчерпать счетом. То, о чем можно поведать словами, — это грубая сторона вещей. То, что может быть постигнуто мыслью, — это тонкая сторона вещей. А то, о чем нельзя поведать словами и что не может быть постигнуто мыслью, не относится ни к грубому, ни к тонкому.
Существует пять поводов для погубления своей природы: пять цветов расстраивают зрение, пять звуков расстраивают слух, пять запахов расстраивают обоняние, пять вкусов расстраивают вкусовые ощущения, а пристрастия и неприязнь загрязняют наше сознание. Эти пятеро — враги жизни.
Выделяться тщеславными помыслами и необычными поступками, уходить от мира и жить не так, как все, презрительно рассуждать о людях и насмехаться над ними, быть одержимым собственным величием — таковы нравы мужей гор и ущелий, отвергнувших свет и находящих удовольствие в том, чтобы всячески мучить и терзать себя.
Прежде, когда Яо правил миром, люди старательно трудились, даже не надеясь на награду, и были послушны, даже не страшась наказания. А теперь вы награждаете и наказываете, но в людях нет доброты. Отныне нравы будут портиться, а наказания — множиться. Вот где сокрыты семена грядущей смуты!

Джуан Дзы
Душа Востока, книга, сборник высказываний

Тот, кто знает про свои заблуждения, заблуждается не так уж глубоко. От глубокого заблуждения не освободишься всю жизнь. От большой глупости не избавишься до конца дней. Если среди трех путников заблуждается лишь один, они все равно дойдут до цели, ибо заблуждающийся среди них в меньшинстве. Но если в заблуждение впадут два человека, то до цели они, как бы ни старались, добраться не смогут, ибо заблуждающиеся будут в большинстве.
Быть целостным в духе — вот Путь истинно мудрого. Вверяясь жизни, мудрый действует заодно со всеми людьми и не знает, почему так поступает. Так помрачен он и так безыскусен! Мысли о заслугах и выгодах, уловках и удаче не тревожат его сердце. Такой человек против своей воли не пойдет, наперекор своим желаниям жить не будет. Добившись успеха, он не станет любоваться собой, даже если весь мир будет хвалить его. Потерпев неудачу, он не смутится, даже если весь мир будет бранить его. Ни хвала, ни хула света ничего ему не прибавят и ничего от него не отнимут.
Пустота и покой, отсутствие образов и деяний — вот основа Неба и Земли, предел Пути и его жизненных свойств. Посему истинные мудрецы пребывают в покое. Будучи покойными, они пусты. Будучи пустыми, они наполнены. Будучи наполненными, они держатся безупречно. В покое они движутся, в движении обретают непреходящее. Пустота и покой, бесформенность и недеяние — корень всех вещей.
Тот, кто работает с машиной, сам все делает, как машина, у того, кто все делает, как машина, сердце тоже становится машиной. А когда сердце становится, как машина, исчезает целомудрие и чистота. Если же нет целомудрия и чистоты, не будет и твердости духа. А тот, кто духом не тверд, не сбережет в себе Путь.
Человек жизненной силы в покое не думает, в движении не размышляет, не следует мнениям об «истинном» и «ложном», «красивом» и «уродливом». Он находит радость в том, что приносит пользу всем. Он обретает покой в том, что приносит удовольствие всем. Не будь его — и народ растеряется, как ребенок, потерявший мать, или путник, сбившийся с дороги. Всякого добра у него будет в избытке, а откуда — неведомо; еды и питья будет вдоволь, а от кого — неизвестно.
Не из тех ли ты многознающих, которые восхваляют мудрецов, чтобы встать над другими? Не из тех ли ты, что в одиночестве щиплют струны и печально поют, торгуя в мире своим именем? Если бы ты забыл про свой дух и освободился от своей телесной оболочки, ты, может быть, и приблизился бы к правде. Но ты ведь сам с собой сладить не можешь, где тебе найти управу на всю Поднебесную.
Сердце у человека опускается, когда его унижают, и возносится, когда его хвалят. Человек с опустившимся сердцем — что узник; человек с вознесшимся сердцем — все равно, что палач. Сердце человека, будучи уступчивым и мягким, становится сильным и жестким, оно и острое, и гладкое. Загораясь, оно становится горячим, как пламя. Остывая, оно становится холодным, как лед.
Когда Инь и Ян не находятся в равновесии, нарушается круговращение времен, холод и тепло пребывают в разладе, а здоровье человека терпит ущерб. Тогда люди перестают к месту радоваться и к месту печалиться, лишаются постоянства в жизни, много умствуют, но не могут достичь удовлетворения, всё бросают на полпути.
В мире все знают, как познавать непознанное, но никто не знает, как познавать уже известное. Все знают, как отвергать то, что мы считаем дурным, но никто не знает, как отвергать то, что мы считаем добрым. Вот почему в мире нынче воцарилась великая смута. И вот люди ставят преграды свету солнца и луны вверху, разрушают природу гор и рек внизу и вмешиваются в круговорот времен года. О, в какую смуту ввергли Поднебесный мир любители знания!
Древние пастыри Поднебесного мира не имели желаний, и в мире царило довольство; они ничего не делали, а в мире все свершалось; они были покойны в глубине сердца, а народ жил безмятежно.
Разрушать цельное древо для того, чтобы изготовить отдельный предмет, — вот прегрешение ремесленника. Разбить Путь и его свойства для того, чтобы насадить человечность и долг, — вот прегрешение прославленных мудрецов.
Пусть сердце твое погрузится в пресно‑безвкусное. Пусть дух твой сольется с бесформенным. Следуй естеству всех вещей и не имей в себе ничего личного. Вот тогда в Поднебесной будет порядок.
Дружи долгое время с достойным мужем, и ты не сможешь совершить дурной поступок.
Смотреть на других и не всматриваться в себя, не постигать себя, а постигать других — значит приобретать то, что принадлежит другим, и не приобретать того, что принадлежит себе. Это значит подлаживаться к тому, что угодно другим, и не подлаживаться к тому, что угодно себе.
Он губит все вещи, а не жесток; одаривает милостью тысячи поколений, а не добр; он старше самой седой древности, а не стар; обнимает собой Небо и Землю, высекает все формы, а не искусен. Вот в чем мы должны пребывать!
Управлять Поднебесной — все равно что переходить вброд океан, долбить долотом реку, учить комаров ходить строем или нести гору на спине. Когда мудрый берется за государственные дела, разве он станет управлять внешним? Он сначала выправляет себя, а уже потом действует и делает лишь то, что может сделать безупречно.
То, что настоящие люди любили, было едино. И то, что они не любили, тоже было едино. В едином они были едины, но и в не-едином они тоже были едины. В едином они были послушниками Неба. В не-едином они были послушниками человека. Тот, в ком ни небесное, ни человеческое не ущемляют друг друга, достоин зваться настоящим человеком.
Для настоящего человека наказание — основа, ритуал — дополнение, знание — умение соответствовать обстоятельствам, а доблесть — следование естественному течению событий.

Когда Бодхидхарма решил возвращаться в Индию, он собрал своих учеников и сказал: «Время пришло! Продемонстрируйте свое понимание».

Найти одного главного среди четырех – вот уже воистину нелегкая задача!

Один из его учеников, Даофу, сказал: «Я считаю, что мы не должны опираться на письмена, но и не отрицать письменную традицию – в этом и есть естественность Пути».

Избегая краев дороги, он движется прямо посредине пути.

Бодхидхарма сказал: «У тебя моя кожа».

Да, здесь он не избежал проявления почти материнской заботы.

Монашенка Цзунчи сказала: «Я считаю, это подобно той радости, которую испытал Ананда, достигнув чертогов Будды Акшобхая, что можно узреть, только пребывая в единстве, а не в двойственности».

Лишь знающий может говорить так! Да она – детеныш льва (Лев – символ Будды. – А. М.)!

Бодхидхарма сказал: «У тебя моя плоть».

Есть множество тех, кто странствует по Пути, но редки те, кто делает это в гармонии.

Даоюй сказал: «Четыре великие первостихии изначально пусты, а пять скандх не существуют вовсе. Поэтому и нельзя быть ни к чему привязанным».

Глухой, немой и слепой, он идет спотыкаясь.

Бодхидхарма сказал: «У тебя мои кости».

Дух опознает дух, а вор узнает вора!

Наконец вперед выступил Хэуйкэ, низко поклонился и вернулся на свое место.

Отправившись прямо по пути Бодхидхармы, он утыкается прямо в живот этого старца.

«В тебе – моя суть (досл. “спинной мозг”)», – произнес Бодхидхарма.

Вот уж пример всепрощающего родителя!

Так Дхарма и ряса были переданы Хуэйкэ»

Один слепой человек ведет толпу слепцов. Ну и куда же они все придут?

Комментарий Хайкуй Tайдзана Маэдзуми
Если вы будете оценивать эти ответы по тому, какой из них лучше, а какой хуже, вы не уловите суть намерений Первопатриарха. Мы должны осознать, что, хотя понимание Дхармы у каждого ученика свое, тем не менее каждое содержит свое выражение всей сущности их Учителя. А если Бодхидхарма не увидел всей глубины понимания ни в одном ответе, ограничившись тем, что они получили «кожу, плоть, кости и суть», так кому же он передал Дхарму? Если вы скажите, что все четыре получили Дхарму, так почему же говорится, что «так Дхарма и ряса были переданы Хуэйкэ». Если вы сможете увидеть это здесь, вы поймете сердце Первопатриарха.

Речитатив Хайкуй Tайдзана Маэдзуми
Не сделав шага,

Ты уже пришел.

Не вымолвив и слова,

Ты уже выразил Истину.
Наставления Ши Синъина
Это очень старый гунъань, или коан. Он стал широко известен из сочинений японского мастера Догэна «Сёбогэндзо», в котором тот собрал триста подобных историй, что услышал во время своего обучения в Китае. Эта история вошла и в «Записи о передаче светильника» (XI в.), и во множество других китайских сборников чаньских историй.

Вы думаете, Бодхидхарма хвалит своих учеников? Нет, он успокаивает их как нерадивых детей, наслушавшихся умных речей, готовых повторять эти речи от своего имени, но так ничего и не понявших. Кто-то делает это лучше, кто-то совсем глупо и механически, но все они промахиваются мимо сути.

Даофу говорит, что следует не опираться на письменную традицию – «бу ли вэнь цзы» или не «опираться на письмена». Да, здесь все правильно. Все точно. Именно так и учил с самого начала Бодхидхарма. Читая чужие слова, мы лишь отвлекаемся от очищения собственного сознания. Более того, это создает иллюзию, что подобные мудрые слова – слова Будды, патриархов – это и есть наши мысли. Мы их повторяем про себя, рассказываем знакомым и ученикам, и однажды нам может показаться, что мы мудры так же, как и авторы данных слов. Конечно же это иллюзия, это самообман и игра в слова. Простое звукоподражание. А еще – это гордыня, «упоение собственной мудростью», от которой предостерегал шестой Патриарх Хуэйнэн.

Но слова древних нельзя и не читать, их нельзя отринуть вовсе – и в этом Даофу опять прав. Они дают нам представление о настрое мыслей древних мастеров, об их понимании действительности. Но важно помнить что это – их понимание, не наше, их видение иллюзорности мира, которое к нашему сознанию может пока никак не относиться. Можно и нужно читать тесты старых мастеров, но нельзя принимать их за свое. Надо пережить это самому. И не «опираться на письмена».

Даофу повторяет ключевой принцип постижения сути Чань, который был передан ему Бодхидхармой. Это еще не суть учения, но уже путь к самой сути. Повторяет почти дословно. Как это вежливо с его стороны! Как грустно! Он сам себе противоречит! Это слова его учителя – не его самого. Он выучил урок, молодец! Он ничего из него не вынес – так может ли он понести учение дальше?!

Такие последователи очень нужны, ведь благодаря им последующие поколения узнают в точности наставления учителя. Но в таких учениках умирает сама суть учения, для них форма важнее содержания.

Даофу внешне очень точно воспроизвел слова Бодхидхармы, а поэтому Патриарх говорит: «У тебя моя кожа» – лишь внешняя оболочка Чань.

Даоюй – единственный, кто стал говорить о теории буддизма. При этом он все говорит правильно, но суть того, что он говорит – трюизм, избитая истина для любого буддиста. Это лишь повторение того, что он слышал от учителя, но не его собственное переживание. Он слишком правилен и точен, поэтому ошибается. Даоюй говорит о непривязанности к миру, о его иллюзорности. Но зачем же говорить о том, чего ты не чувствуешь?! Рассуждая об иллюзорности, ты создаешь лишь новые иллюзии, стремясь к непривязанности к миру, ты тем самым еще сильнее привязываешься к его проявлением, да и к собственной значимости в этом мире.

Знаете, почему это так далеко от сути? Потому что я должен вам разъяснить, что такое скандхи.

Что такое личность в буддизме? Это прежде всего упорядоченная комбинация дхарм, которые распределяются по пяти основным группам – «скандхам» или «кучам, скоплениям». Первая скандха (рупа) относится к материальному миру, все остальные четыре – к миру психическому. Первая скандха (санскр. рупа, кит. сэ) состоит из четырех великих первостихий: земли, воды, огня и ветра. Именно о них упоминает в своем ответе Даоюй, говоря, что они «изначально пусты», то есть в высшей реальности не обладают никакой материальной основой, а, следовательно, все, что мы ощущаем и видим во внешнем мире, всего лишь наши иллюзии. А как же наш мир внутренний, психический? Существует ли он? Вторая скандха – «ощущение» (ведана, шоу) – наша способность ощущать и разделять приятное, неприятное и нейтральное. Третья скандха – «образы» (самджня, сян) – это наша способность создавать некие образы о внешнем мире, различать и продуцировать чувства и представления. Четвертая скандха – «действование» (самскара, син) – наши способности изменять судьбу психических или материальных явлений, то есть создавать определенную карму. Наконец, пятая скандха – «сознание» (виджняна, ши) – наша способность сводить воедино формирование образов (вторая скандха) и «действование» (третья скандха), что позволяет нам вырабатывать мысленную оценку, накапливать и сохранять опыт. Учение Чань отрицает не только всю бытийную реальность, но и даже существование пяти скандх. Илюзия сама оказывается иллюзорной, наши мысли о ней – ошибочными и обманчивыми. Это то, что буддисты называют «дхарменным не-я» или на санскрите «дхарманайратмья», а по-китайски «фа у во». О таком абсолютном отсутствии и говорить Даоюй, пытаясь выдать это за высший смысл Чань.

Наконец, я разъяснил в самых общих чертах, что такое «пять скандх» и в чем была основная мысль Даоюя. Вам многое открылось? Не думаю. А суть Чань вообще не должна нуждаться в разъяснениях!

Даоюй очень хорошо выучил теорию. Но если ничего не существует, зачем же об этом говорить? Рассуждая о пустоте, мы наполняем ее своими словами и мыслями, и она прекращает быть пустотой. Ничего не понимая в этом, Даоюй готов вести за собой других. Именно поэтому комментарий говорит: «Глухой, немой и слепой, он идет спотыкаясь».

Комментарий соотносится с важнейшим положением «Сутры сердца», говорящей об абсолютной пустоте истинной реальности: «Нет глаз, ушей, носа, языка, тела и сознания. Ни красок, ни звуков, ни запахов, ни вкуса, ни ощущений, ни явлений».

Причем здесь «вор, который видит вора»? О, это очень древняя традиция, ведь даже даосы считали Дао самым великим «вором»: оно отнимает все, опустошая до предела. Оно отбирает все видимое и материальное. Так и чаньский учитель отбирает у ученика все его иллюзии относительно просветления, все его представления об этом мире, все его надежды на быстрое постижение внутренней реальности. Все оказывается значительно сложнее, чем казалось вначале: учитель отобрал самое главное, «украл» надежду на моментальное просветление «здесь и сейчас». Но Даоюй тоже «ворует» – «ворует» у последователей саму возможность точно осознать суть Чань.

Монашенка Цзунчи идет дальше – значительно дальше и выше. Она говорит о самой сути, о той радости, которую невозможно описать словами и которую испытывает человек, что достигает состояния Будды. Она уже знает, что это состояние – не суровая медитативная сосредоточенность, не глубокомысленные рассуждения с серьезным лицом, не покорное следование каким-то предписаниям и правилам. Это абсолютное ликование, «Великая радость» (да лэ). Цзунчи не пускается в сложные рассуждения, не жонглирует буддийскими понятиями, как Даоюй, не повторяет дословно наставления учителя, как Даофу. Она просто и непредвзято выражает то, что испытала сама – в этом ее безошибочность. Да, в ней действительно «плоть» Бодхидхармы!

Но не слишком ли много она сказала? Зачем она попыталась сказать то, что невозможно выразить словами? Чтобы подчеркнуть свое превосходство и понимание? О, тогда она очень далека от истины! Но она молодец, она уже «детеныш льва», который пока играется на зеленой лужайке, не зная забот. И она может стать львом!

Хуэйкэ не говорит ни слова. Он уже знает, что суть Дхармы не выразить словами и «громогласно молчит». Он делает шаг вперед, кланяется и тотчас становиться обратно. И он знает, как себя вести при подобном вопросе.

Вы думаете, он первый в такой форме попытался выразить суть Учения! О нет, точно также поступил один из учеников Будды, когда в ответ на вопрос «В чем суть буддизма?», просто поднял уроненный Буддой цветок и с улыбкой подал ему, не сказав ни слова! Не случайно комментарий говорит, что Бодхидхарма, одобряя поступок ученика, поступает как «всепрощающий родитель» – он знает о вторичности такого поступка, но это максимум, что может сделать Хуэйкэ. Хуэйкэ действительно очень старается и он единственный из четырех, кто внутри себя в этот момент открывает новую глубину. За это ему и достается похвала Бодхидхармы, а вместе с ней – Дхарма и ряса, символы патриаршества. Ведь других учеников все равно же не было!

Вот именно так: «Один слепой человек ведет толпу слепцов. Ну и куда же они все придут?»

Интересно, зачем Первопатриах испытывал своих четырех учеников, разве он не мог понять все заранее? Конечно мог. Это было нужно не для него, а для них – для четырех лучших, но все же нерадивых учеников. Это нужно для нас, чтобы понять, что ошибаться и заблуждаться может даже тот, кто находиться рядом с Великим Учителем. Но одновременно только такой человек имеет возможность отразить в себе облик Учителя.

Так кому же досталась в полной мере чаньская традиция? Никому из четырех!

Исправление : Наконец, пятая скандха – «сознание» (виджняна, ши) – наша способность сводить воедино формирование образов (3 скандха) и «действование» (4 скандха), что позволяет нам вырабатывать мысленную оценку, накапливать и сохранять опыт

Я видел Ваш "сигнал", Речник, но не стал править, т.к. не уверен в правильности. Также это всё же изложение автора. Пусть и оно, и Ваше замечание будут здесь.

Тот редкий случай, когда рассуждения о коане сами могут стать коаном. Т.е. заставить задуматься. Во первых, когда происходила передача, ещё никакой чаньской традиции не существовало. Во вторых она досталась Школе, как совокупности коллективного Знания, которая как и всякая школа имела свои периоды развития. И в этой Школе, как и в любой другой, Ученик, получивший инициацию, за редким исключением, рано или поздно доходил до Дня экзаменационного. И в этом случае, вполне, все четыре ученика могли её успешно закончить. Развитие и совершенствование беспредельно и безбрежно, как учит нас Мудрость.

ИЗБРАННЫЕ ЧАНЬСКИЕ ИЗРЕЧЕНИЯ


В котле с кипящей водой нет холодного места.

Лягушка прыгает, а из корзины не выпрыгнет.

В хорошем разговоре не все говорится.

Искусный мастер не оставляет следов.

Что невыразимо в словах, неистощимо в действии.

Зачерпни воду,
и луна будет в твоей руке.
Прикоснись к цветам,
и их аромат пропитает твою одежду.

Когда ищешь огонь,
находишь его вместе с дымом.
Когда зачерпываешь воду из колодца,
уносишь с собой луну.

Кто знает о том, что далеко за туманными волнами
есть прекрасный мир мечты?

Десять лет я не мог найти дорогу назад,
а теперь позабыл откуда пришел.

Журчание ручья в ночи становится слышнее.
Краски гор на закате становятся ярче.

Там, куда не проникают ни свет, ни мрак,
повсюду один прекрасный вид.

Я полностью сбросил свою кожу.
Осталось одно подлинное естество.

Встречаюсь с ним, но не знаю, кто он.
Говорю с ним, но не знаю его имени.

Глупо упрямый - упрямо глуп.

Прямые речи лучше покрасневшего лица.

Сердитый кулак не бьет по улыбающемуся лицу.

На флейте, не имеющей отверстий,
играть всего труднее.

Три человека удостоверяют,
что черепаха - это черепаха.

Густой туман не скрывает благоухания цветов.

Хороший торговец прячет свои богатства
и кажется нищим.

Тот, кто думает, что обладает сиятельной мудростью,
едет впереди осла и позади лошади.

Сверху - ни куска черепицы, чтобы прикрыть голову.
Снизу - ни вершка земли, чтобы поставить ногу.

Стоит устам захотеть рассказать -
и речь умирает.
Стоит разуму захотеть понять свой исток -
и мысль умирает.

Когда добрый человек проповедует ложное учение,
оно становится истинным.
Когда дурной человек проповедует истинное учение,
оно становится ложным.

Солнце и луна не могут осветить это полностью.
Небо и земля не могут покрыть это целиком.

Охотящийся за оленем не видит горы.
Охочий до золота не видит людей.

Небожителям, разбрасывающим цветы, некуда идти.
Неверующим, хотящим поглядеть, не на что смотреть.

Слива в прошлом году, ива в нынешнем:
их краски и ароматы все те же, что и в старину.

У края небес встает солнце и заходит луна.
За перилами террасы горы глубоки и воды холодны.

Он видит только,
как петляет река и вьется тропинка,
и не знает,
что он уже в стране Персикового источника.

Дикий гусь не имеет намерения оставить след в воде.
Вода не имеет желания удержать отражение гуся.

Когда птицы не поют, гора еще покойнее.

Высохшее дерево, распустившийся цветок:
такова весна за пределами этого мира.

Вторая попытка не стоит и половины медяка.

Когда чистое золото объято огнем,
оно блестит еще ярче.

Раскаты моего смеха сотрясают Небо и Землю.

Мышь, забравшаяся в трубку для денег,
не найдет выхода.

Вечность безбрежных просторов:
один день ветра и луны.

С незапамятной древности и во веки веков
оно выставляет себя на обозрение всех.

Когда откупоривают кувшин с соленой рыбой,
вокруг с жужжанием роятся мухи.
Когда кувшин опорожнен и вымыт,
он тихо лежит в холодке.

Есть такие, которые,
находясь в дороге, не покидают дома.
И есть такие, которые,
покинув дом, не находятся в дороге.

Уток, вышитых на ковре, можно показать другим.
Но игла, которой их вышивали,
бесследно ушла из вышивки.

Перед моим окном всегда одна и та же луна.
Но расцветут сливы - и луна уже другая.

Для покоя и сосредоточенности
не нужны горы и воды.
Когда сознание умерло,
даже огонь приносит прохладу.

Когда ты воодушевлен,
воодушевись еще больше.
Там, где нет одухотворенности, -
там одухотворенность есть.

В корзине Бездонного покоится ясная луна.
В чаше Безмыслия собирается чистый ветер.

Не ищи волос на панцире черепахи
и рогов на голове зайца.

Правда не скроет собой лжи.
Кривое не заслонит прямое.

Простаки и мудрецы живут вместе.
Драконы и змеи обитают вперемежку.

По закону не дозволяется пронести иголку.
Частным образом проедет целый экипаж.

Не завидуй мудрецам.
Не гордись своим умом.

Чтобы написать такие стихи,
нужно прежде иметь такое сердце.
Чтобы нарисовать такой портрет,
нужно прежде постичь такой облик.

Великий муж мечтает подняться выше неба.
Он не будет идти там, где уже прошел Будда.

Не взять то, что даровано Небом,
значит себя наказать.
Не действовать, когда приходит время,
значит себя погубить.

Речь - клевета. Молчание - ложь.
За пределами речи и молчания есть выход.

В гуще белых облаков не видно белых облаков.
В журчанье ручья не слышно, как журчит ручей.

Слепота - ясность зрения,
глухота - чуткость слуха,
опасность - это покой,
удача - это несчастье.

В весенний день, в лунную ночь
кваканье лягушки оглашает целый мир
и объединяет всех в одну семью.

Есть нечто, существующее прежде Неба и Земли,
не имеющее формы, погребенное в безмолвии.
Оно - господин всех явлений
и не подвластно смене времен года.

Когда наступит великая смерть,
осуществится великая жизнь.

Где много глины, будды велики.
На большой воде корабли высоки.

Чтобы пересечь этот суетный мир,
надо знать дорогу.
Чтобы прописать лекарство,
нужно знать причину болезни.

Без угломера и циркуля
не установишь квадратное и круглое.
Без отвеса
не определишь прямое и кривое.

Над ветками, не имеющими почек,
кружат золотые фениксы.
Под деревом, не отбрасывающим тени,
бродят яшмовые слоны.

Одна стрела сбивает одного орла.
Две стрелы - это уже слишком много.

На Пути нет хоженых троп.
Тот, кто ими идет, одинок и в опасности.

Когда поднимается одна пылинка,
в ней содержится вся земля.
Когда распускается один цветок,
раскрывается целый мир.

Когда дерево сохнет, листья опадают.

Принимая наставления, ты должен постигать их исток.
Не меряй их собственными мерками.

Когда проплывает рыба, вода мутнеет.
Когда пролетают птицы, падают перья.

Пошевелись - и появится тень.
Осознай - и родится лед.
Но если не двигаться и не сознавать,
неминуемо окажешься в норе дикой лисы.

Те, кто, сидя у тигра на шее,
хватается за тигриный хвост,
не годится даже в ученики.
Когда голова буйвола исчезает
и показывается голова лошади -
это не удивительно.

Где кончаются дороги мысли -
там начинай внимать.
Где слова перестают выражать -
там начинай созерцать.

Утверждением ничего нельзя утвердить.
Отрицанием ничего нельзя отвергнуть.

Одну фразу, существующую до слов,
не передадут и тысячи мудрецов.
Одна нить перед нашими глазами
не прервется целую вечность.

Золотой Будда
не переправится через плавильный котел.
Деревянный Будда
не переправится через огонь.
Глиняный Будда
не переправится через реку.

Весь мир не спрячешь,
близкое и далекое друг друга выявляют,
прошлое и настоящее ясно различаются.

В одной фразе - жизнь и погибель,
в одном поступке - свобода и рабство.

На вершине священной горы
травы растут без корней.
Не ведая о весеннем ветре,
цветы цветут сами по себе.

В десяти пределах света нет стен.
В четырех стенах крепости нет ворот.

Вдыхая, он не пребывает в мире теней.
Выдыхая, он не касается мира вещей.

Каждый голос - голос Будды.
Каждая форма - форма Будды.

В сухом дереве - рев дракона.
В древнем черепе - ясный зрачок.

Мой путь лежит за краем голубых небес, -
там, где белые облака плывут неостановимо.

Когда курам холодно, они взлетают на дерево.
Когда уткам холодно, они бросаются в воду.

У хорошего кузнеца
скапливаются горы необработанного железа.
У дверей искусного лекаря
собирается толпа больных.

На вершине одинокой горы
он свистит при луне и грезит среди облаков.
В пучине великого океана
он вздымает бурю и скользит по волнам.

Прими слепоту за ясность зрения,
а глухоту за острый слух.
Восприми опасность как обещание покоя,
а удачу - как вестницу несчастья.

Искать мудрость вне себя - вот верх глупости.

Когда нет цепляния за привязанность и полностью утрачено твое «я», это высшее благо, завершение «достижения». Избегаешь ловушек царства бесформенного, болезней медитации, пути бодхисатв, и тогда уже ничто не собьет с толку.

Пробудившийся беспрепятственно проникает в причинность добродетели и знания. Пребывая в жизни, он не связан жизнью; смерть не затрагивает его. Даже находясь в средоточии мирской суеты, пребываешь в таком состоянии, словно широко распахнулись двери и нет никаких препятствий. Нечего покидать, негде оставаться, некому прилагать усилий. Если это произошло, не существует ни этапов, ни шагов, ни высшего, ни низшего; все, вплоть до тел муравьев, — земля незагрязненных чудес. Это непостижимо.

Истина изначально присуща каждому. Все «пробужденные» указывают на эту драгоценность. Но это не вещь; не возможно ни знать ее, ни понимать, здесь нечего утверждать или отрицать. Просто покончи с двойственностью, покончи с представлениями о существовании и не-существовании, о не-существовании и не не-существовании. Когда не останется и следа от того или иного представления, нечего добавлять, не от чего отказываться; это не мирское и не священное, не свет и не тьма. Это не обладание знанием, но и не отсутствие знания. Это не зависимость, не освобождение. Это невозможно назвать или как-то обозначить. Разве это не истинные слова? Можно ли выделить и полировать пустоту, чтобы создать Будду? Как можно говорить, что пустота синяя, желтая, красная или белая?

Сказано: «Реальность несравнима ни с чем, ибо нет ничего, чему ее можно было бы уподобить; реальность не создана и невыразима». Вот почему сказано: «Реальность пробудившихся невыразима; невозможно быть кем-то у пустых врат истины, как она есть».