Твитнуть
Николай Константинович Рерих
Николай Рерих (автор Святослав Рерих)
Рерих Николай Константинович (Roerich Nicholas) (1874-1947), русский живописец, театральный художник, ученый, писатель, путешественник, общественный деятель и философ; человек-легенда, одна из самых ярких фигур русского символизма и модерна.
Родился 27 сентября (9 октября) 1874 года в Петербурге в семье нотариуса. В 1893 году Николай Рерих поступил на юридический факультет Петербургского университета, и одновременно в Академию художеств, где занимался в мастерской Архипа Ивановича Куинджи. В 1900–1901 годах Рерих учился в студии Кормона в Париже. До революции жил преимущественно в Петербурге, много путешествовал.
На рубеже веков Рерих написал цикл архитектурно-исторических пейзажей Пскова, Ростова Великого, Изборска и других старинных русских городов (1899–1904, Музей искусства народов Востока, Москва; другие собрания). Сцены минувшего предстают в картинах Николая Рериха в виде красочных символов-обобщений: «Гонец» (Восстал род на род), 1902; «Город строят», 1902; «Бой», 1906; история трактуется как цепь таинственных космических знаков («Небесный бой», 1912, Русский музей, Санкт-Петербург; «Короны», 1914, Музей русского искусства, Киев). Средоточием образов в картинах Рериха нередко становятся легендарные фигуры героев и святых («Пантелеймон-целитель», 1916,
Третьяковская галерея, Москва; «Три радости», 1916, Русский музей, Санкт-Петербург). Этапным для сценографии модерна явился театральный дизайн, феерически-красочный и в то же время«режиссерски» соучаствующий в ритмике спектакля («Пер Гюнт» Г.Ибсена в московском Художественном театре, 1912; «Весна священная» И.Ф.Стравинского, – где Рерих выступил и соавтором либретто, – для антрепризы С.П.Дягилева в Париже, 1913; «Князь Игорь» А.П.Бородина для той же антрепризы в Лондоне, 1914). Николай Рерих исполнил также целый ряд монументально-декоративных работ, однако наиболее значительные произведения в этой области (росписи Святодуховской церкви в Талашкине под Смоленском, 1911–1914; панно «Сеча при Керженце» и «Покорение Казани» для Казанского вокзала в Москве, 1915–1916) не сохранились вообще, либо дошли до настоящего времени в виде фрагментов. Сперва не приняв революцию и выразив свой ужас перед ее вандализмом в символической драме «Милосердие» (1918), Рерих, оказавшись за финской границей, с 1918 года жил за рубежом. В 1920 переехав в США, Рерих основал там вместе с женой Е.И.Шапошниковой «Общество Агни-Йоги» для распространения учения «Живой Этики», призванного морально усовершенствовать человечество на базе древних религий, прежде всего буддизма, и современной теософии. В 1923 Николай Рерих начинает из Сиккима свою Трансгималайскую экспедицию с целью исторического и топографического изучения Центральной Азии; экспедиция дважды пересекает последнюю, пройдя через труднодоступные районы Индии, Монголии и Тибета.
Приехав через Синьцзян в Москву в 1925 году, Рерих устанавливает контакты с советским руководством, а в 1926–1928 через Алтай возвращается в Сикким. Постоянной резиденцией Рериха становится Институт гималайских исследований (Институт Урусвати – от санскритского слова, означающего «утреннюю зарю») в долине Кулу близ Наггара (штат Химачал-Прадеш, Северная Индия), организованный им в 1929. Духовным итогом путешествий явились книги «Алтай-Гималаи», «Сердце Азии» и «Шамбала» (1927–1930), написанные в своеобразном, как бы «мистико-археологическом» жанре, полном ярких поэтических образов. Еще более известны изобильные живописные итоги этих лет – написанные темперой, тоже завораживающе-яркие, «самоцветные» пейзажи, где величественная горная природа сочетается с символами древних вер (цикл картин «Майтрейя», 1926, Художественный музей, Нижний Новгород; и многие другие). Все больше сил Рерих с супругой отдают теософии, понимаемой ими не только как мистическое, но и как общественное движение.
Последователей Рерихов в разных странах увлекает и провозглашенная им просветительская миссия охраны памятников истории и искусства от разрушительного натиска современной цивилизации. Свои философские проповеди художник собрал в книгах «Держава Света» (1931) и «Твердыня пламенная» (1933). Рериховские же идеи «Мира через культуру» в итоге были воплощены в специальном Пакте его имени, который лег в основу международной конвенции о защите культурных ценностей при вооруженных конфликтах, заключенной в Гааге в 1954. В поздний период мастер по-прежнему активно работал как живописец; вести с фронтов Второй мировой войны вдохновили его на национально-романтический цикл на темы русских былин. Рерих написал также огромные циклы мемуарных очерков («Листы дневника», 1934–1935; «Моя жизнь», 1936–1947). Его верными соратниками всегда оставались жена и сыновья – востоковед Юрий Рерих (1902–1960) и художник Святослав Рёрих (1904–1993). Умер Рерих в Кулу 13 декабря 1947. Музей Рериха был открыт в 1924 в Нью-Йорке. В Москве же (помимо специального отдела искусства Н.Н. и С.Н.Рерихов в Музее искусства народов Востока) с 1992 существует Международный центр Рерихов со своим собственным музеем.
Сергей Маковский о Николае Рерихе
Есть художники, познающие в человеке тайну одинокой духовности. Они смотрят пристально в лица людей, и каждое лицо человеческое — мир, отдельный от мира всех. И есть другие: их манит тайна души слепой, безликой, общей для целых эпох и народов, проникающей всю стихию жизни, в которой тонет отдельная личность, как слабый ручей в темной глубине подземного озера.
Два пути творчества. Но цель одна. Достигая ясновидения, и те и другие художники (сознательно или невольно) создают символ. Цель — символ, открывающий за внешним образом мистические дали. Так, от вершин одинокой личности к далям безликого бытия и от них снова к загадочной правде личного человека, смыкается круг творческой прозорливости.
У людей на холстах Рериха почти не видны лица. Они — безликие привидения столетий. Как деревья и звери, как тихие камни мертвых селений, как чудовища старины народной, они слиты со стихией жизни в туманах прошлого. Они — без имени. И не думают, не чувствуют одиноко. Их нет отдельно и как будто не было никогда: словно и прежде, давно, в явной жизни, они жили общей думой и общим чувством, вместе с деревьями и камнями и чудовищами старины.
На этих холстах, мерцающих темной роскошью древних мозаик или залитых бледными волнами цвета, человек иногда только мерещится или отсутствует. Но полузримый, невидимый — он везде. Пусть перед нами безлюдный пейзаж: пустынная природа Севера, овраг, роща, серые валуны; или в затейном узоре иконной росписи — не люди, а хмурые угодники, святые, ангел, строгая оранта; или — просто этюд, рассказывающий сказку русско-византийской архитектуры... Уклоны рисунка, символика очертаний, красок, светотени, неуловимый синтез художнического видения возвращают мысль к тому же образу-символу. К нему — все творчество Рериха. Кто же он, этот "безликий"? Какие эпохи отражаются в его слепой душе. К каким далям возвращает он нас, избалованных, непокорных, возвестивших "культ личности"?
Мы смотрим. Чередуются замыслы. Сколько их! В длинном ряде картин, этюдов, рисунков, декоративных эскизов воскресает забытая жизнь древней земли: каменный век, кровавые тризны, обряды далекого язычества, сумраки жутко-таинственных волхвований; времена норманнских набегов; удельная и московская Русь...
Ночью, на поляне, озаренной заревом костра, сходятся старцы. Горбатые жрецы творят заклятия в заповедных рощах. У свайных изб крадутся варвары. Викинги, закованные в медные брони, с узкими алыми щитами и длинными копьями, увозят добычу на ярко раскрашенных ладьях. Бой кипит в темно-лазурном море. Деревянные городища стоят на прибрежных холмах, изрытых оврагами, и к ним подплывают заморские гости. И оживают старые легенды, сказки; вьются крылатые драконы; облачные девы носятся по небу; в огненном кольце томится золотокудрая царевна-змиевна; кочуют богатыри былин в древних степях и пустырях. И снова — Божий мир; за белыми оградами золотятся кресты монастырей; несметные полчища собираются в походы; темными вереницами тянутся лучники, воины-копейщики; верхами скачут гонцы. А в лесу травят дикого зверя, звенят рога царской охоты...
Мы смотрим: все та же непрерывная мечта о седой старине. О старине народной? Если хотите. Но не это главное, хотя Рериха принято считать "национальным" живописцем. Не это главное, потому что национально-историческая тема для него — только декорация. Его образы влекут нас в самые дальние дали безликого прошлого, в глубь доисторического бытия, к истокам народной судьбы. О чем бы он ни грезил, какую бы эпоху ни воскрешал с чутьем и знанием археолога, мысль его хочет глубины, ее манит предельная основа, и она упирается в тот первозданный гранит племенного духа, на который легли наслоения веков.
"Человек" Рериха — не русский, не славянин и не варяг. Он — древний человек, первобытный варвар земли.
Каменный век! Сколько раз я заставал Рериха за рабочим столом, бережно перебирающим эти удивительные "кремни", которые считались так долго непонятной прихотью природы: граненые наконечники стрел, скребла, молотки, ножи из могильных курганов. Он восхищается ими, как ученый и поэт. Любит их цвет и маслянистый блеск поверхностей и красивое разнообразие их, столь чуждое ремесленного холода, так тонко выражающее чувство материала, линии, симметрии.
Камни, в которых живет безликая душа ранних людей! Он верен им с детства; они вдохновили его первые художнические ощущения.
Рерих вырос в родовом имении Извара (Петербургской губернии). Год рождения — 1874-й. Отец его юрист, бывший среди первых нотариусов при введении судебных уставов. Извара — красивое место, красивое тем особенным грустным обаянием Севера, которое дороже нам, русским, всех чар южной феерии: старая усадьба, холмистые нивы, перерезанные непроезжими дорогами, болота с тощими сосенками, поляны, окаймленные кустарником, и густые чащи мачтового бора со всякой птицей и зверем. Тут Рерих проводил и позже несколько месяцев в году. Он рано научился любить природу всеми помыслами. Будучи мальчиком, увлекался охотой, целыми днями бродил по лесу, собирал коллекции минералов, бабочек и птичьих перьев, любуясь волшебной игрой их красок, тех красок, которые узнал впоследствии на древних досках Ван-Эйка, Мемлинга, на какемонах японцев, в живописи современных волшебников цвета — Бенара, Мареса, Сегантини, Врубеля. Из родного леса — где водились в то время медведи и лоси, где громадные деревья перешептывались с ветром и в зеленом сумраке мерещились призраки сказок — он вынес на всю жизнь много ощущений и дум. Вблизи от имения, на холмистых нивах, рядом с бором, были старинные курганы. Еще в детстве он рылся в них и находил бронзовые браслеты, кольца, черепки и кремневые орудия.
Так зародилось в нем влечение к минувшим столетиям и великая, тихая природа Севера слилась для него с далями незапамятного варварства. Так маленькие камни "пещерного человека" заворожили его мечту. Впоследствии любовь к ним придала совершенно особый оттенок его исканиям примитивных форм. Это обнаруживают очень ясно его декоративные композиции, графические работы и даже самая манера письма. Между холстами Рериха есть тонко обласканные кистью бархатные ковры с обдуманной выпиской деталей. Но есть написанные густо, тяжелыми, слоистыми мазками: они кажутся высеченными в каменных красках. И во всем стиле его рисунка, упрощенного иногда до парадоксальной смелости, как будто чувствуется нажим каменного резца. С этой точки зрения искусство Рериха гораздо ближе к примитивизму Гогена, чем к народническому проникновению кого-нибудь из русских мастеров. Но Гоген — сын Юга, влюбленный в солнечную наготу тропического дикаря. Подобно финляндским примитивистам, Галлену, Эдельфельду, Рерих — сын Севера.
Каменный Север — в его живописи суровость, угрюмая сила, нерадостная определенность линий, цвета, тона. И если иногда его картины, особенно ранние, неприятно темны, то причину надо искать не в случайном влиянии В. Васнецова или Куинджи (под руководством которого он начал работать), но в сумрачном веянии сказки, околдовавшей его душу. И если в его картинах вообще нет светлого полдня и так редко вспыхивают солнечные лучи, то потому, что образы являлись к нему из хмурых гробниц времени. Солнце — улыбка действительности. Солнце — от жизни. Думы о мертвом рождаются в сумраке.
Он пишет, точно колдует, ворожит. Точно замкнул себя волшебным кругом, где все необычайно, как в недобром сне. Темное крыло темного бога над ним. Нам жутко. Нерадостны эти тусклые, почти бескрасочные пейзажи в тонах тяжелых, как свинец, — мертвые, сказочные просторы, будто воспоминания о берегах, над которыми не восходят зори; и когда загораются в них яркие пятна и нежные просветы, мы видим не солнце, а мерцания драгоценных камней и перламутровых раковин на дне подводных пещер. И нам понятно, почему одна из лучших картин Рериха — "Зловещие", черные птицы у моря, неподвижные вороны на серых камнях, пугающие мысль недоброй сказкой. То же зловещее молчание идет от большинства картин... Перед ними не хочется говорить громко. На шумных выставках они кажутся из иного мира.
Древние, холодные полумраки Севера — недобрые шепоты темного бога. Ими овеяны не только люди и звери и сообщница их, природа; святые и ангелы Рериха также странно нерадостны, почти демоничны. В его религиозных композициях отсутствует все умиленное, светлое, благостно-невинное; пламя христианства погашено мрачной языческой ворожбой.
Николай Рерих (автор Святослав Рерих)
Рерих Николай Константинович (Roerich Nicholas) (1874-1947), русский живописец, театральный художник, ученый, писатель, путешественник, общественный деятель и философ; человек-легенда, одна из самых ярких фигур русского символизма и модерна.
Родился 27 сентября (9 октября) 1874 года в Петербурге в семье нотариуса. В 1893 году Николай Рерих поступил на юридический факультет Петербургского университета, и одновременно в Академию художеств, где занимался в мастерской Архипа Ивановича Куинджи. В 1900–1901 годах Рерих учился в студии Кормона в Париже. До революции жил преимущественно в Петербурге, много путешествовал.
На рубеже веков Рерих написал цикл архитектурно-исторических пейзажей Пскова, Ростова Великого, Изборска и других старинных русских городов (1899–1904, Музей искусства народов Востока, Москва; другие собрания). Сцены минувшего предстают в картинах Николая Рериха в виде красочных символов-обобщений: «Гонец» (Восстал род на род), 1902; «Город строят», 1902; «Бой», 1906; история трактуется как цепь таинственных космических знаков («Небесный бой», 1912, Русский музей, Санкт-Петербург; «Короны», 1914, Музей русского искусства, Киев). Средоточием образов в картинах Рериха нередко становятся легендарные фигуры героев и святых («Пантелеймон-целитель», 1916,
Третьяковская галерея, Москва; «Три радости», 1916, Русский музей, Санкт-Петербург). Этапным для сценографии модерна явился театральный дизайн, феерически-красочный и в то же время«режиссерски» соучаствующий в ритмике спектакля («Пер Гюнт» Г.Ибсена в московском Художественном театре, 1912; «Весна священная» И.Ф.Стравинского, – где Рерих выступил и соавтором либретто, – для антрепризы С.П.Дягилева в Париже, 1913; «Князь Игорь» А.П.Бородина для той же антрепризы в Лондоне, 1914). Николай Рерих исполнил также целый ряд монументально-декоративных работ, однако наиболее значительные произведения в этой области (росписи Святодуховской церкви в Талашкине под Смоленском, 1911–1914; панно «Сеча при Керженце» и «Покорение Казани» для Казанского вокзала в Москве, 1915–1916) не сохранились вообще, либо дошли до настоящего времени в виде фрагментов. Сперва не приняв революцию и выразив свой ужас перед ее вандализмом в символической драме «Милосердие» (1918), Рерих, оказавшись за финской границей, с 1918 года жил за рубежом. В 1920 переехав в США, Рерих основал там вместе с женой Е.И.Шапошниковой «Общество Агни-Йоги» для распространения учения «Живой Этики», призванного морально усовершенствовать человечество на базе древних религий, прежде всего буддизма, и современной теософии. В 1923 Николай Рерих начинает из Сиккима свою Трансгималайскую экспедицию с целью исторического и топографического изучения Центральной Азии; экспедиция дважды пересекает последнюю, пройдя через труднодоступные районы Индии, Монголии и Тибета.
Приехав через Синьцзян в Москву в 1925 году, Рерих устанавливает контакты с советским руководством, а в 1926–1928 через Алтай возвращается в Сикким. Постоянной резиденцией Рериха становится Институт гималайских исследований (Институт Урусвати – от санскритского слова, означающего «утреннюю зарю») в долине Кулу близ Наггара (штат Химачал-Прадеш, Северная Индия), организованный им в 1929. Духовным итогом путешествий явились книги «Алтай-Гималаи», «Сердце Азии» и «Шамбала» (1927–1930), написанные в своеобразном, как бы «мистико-археологическом» жанре, полном ярких поэтических образов. Еще более известны изобильные живописные итоги этих лет – написанные темперой, тоже завораживающе-яркие, «самоцветные» пейзажи, где величественная горная природа сочетается с символами древних вер (цикл картин «Майтрейя», 1926, Художественный музей, Нижний Новгород; и многие другие). Все больше сил Рерих с супругой отдают теософии, понимаемой ими не только как мистическое, но и как общественное движение.
Последователей Рерихов в разных странах увлекает и провозглашенная им просветительская миссия охраны памятников истории и искусства от разрушительного натиска современной цивилизации. Свои философские проповеди художник собрал в книгах «Держава Света» (1931) и «Твердыня пламенная» (1933). Рериховские же идеи «Мира через культуру» в итоге были воплощены в специальном Пакте его имени, который лег в основу международной конвенции о защите культурных ценностей при вооруженных конфликтах, заключенной в Гааге в 1954. В поздний период мастер по-прежнему активно работал как живописец; вести с фронтов Второй мировой войны вдохновили его на национально-романтический цикл на темы русских былин. Рерих написал также огромные циклы мемуарных очерков («Листы дневника», 1934–1935; «Моя жизнь», 1936–1947). Его верными соратниками всегда оставались жена и сыновья – востоковед Юрий Рерих (1902–1960) и художник Святослав Рёрих (1904–1993). Умер Рерих в Кулу 13 декабря 1947. Музей Рериха был открыт в 1924 в Нью-Йорке. В Москве же (помимо специального отдела искусства Н.Н. и С.Н.Рерихов в Музее искусства народов Востока) с 1992 существует Международный центр Рерихов со своим собственным музеем.
Сергей Маковский о Николае Рерихе
Есть художники, познающие в человеке тайну одинокой духовности. Они смотрят пристально в лица людей, и каждое лицо человеческое — мир, отдельный от мира всех. И есть другие: их манит тайна души слепой, безликой, общей для целых эпох и народов, проникающей всю стихию жизни, в которой тонет отдельная личность, как слабый ручей в темной глубине подземного озера.
Два пути творчества. Но цель одна. Достигая ясновидения, и те и другие художники (сознательно или невольно) создают символ. Цель — символ, открывающий за внешним образом мистические дали. Так, от вершин одинокой личности к далям безликого бытия и от них снова к загадочной правде личного человека, смыкается круг творческой прозорливости.
У людей на холстах Рериха почти не видны лица. Они — безликие привидения столетий. Как деревья и звери, как тихие камни мертвых селений, как чудовища старины народной, они слиты со стихией жизни в туманах прошлого. Они — без имени. И не думают, не чувствуют одиноко. Их нет отдельно и как будто не было никогда: словно и прежде, давно, в явной жизни, они жили общей думой и общим чувством, вместе с деревьями и камнями и чудовищами старины.
На этих холстах, мерцающих темной роскошью древних мозаик или залитых бледными волнами цвета, человек иногда только мерещится или отсутствует. Но полузримый, невидимый — он везде. Пусть перед нами безлюдный пейзаж: пустынная природа Севера, овраг, роща, серые валуны; или в затейном узоре иконной росписи — не люди, а хмурые угодники, святые, ангел, строгая оранта; или — просто этюд, рассказывающий сказку русско-византийской архитектуры... Уклоны рисунка, символика очертаний, красок, светотени, неуловимый синтез художнического видения возвращают мысль к тому же образу-символу. К нему — все творчество Рериха. Кто же он, этот "безликий"? Какие эпохи отражаются в его слепой душе. К каким далям возвращает он нас, избалованных, непокорных, возвестивших "культ личности"?
Мы смотрим. Чередуются замыслы. Сколько их! В длинном ряде картин, этюдов, рисунков, декоративных эскизов воскресает забытая жизнь древней земли: каменный век, кровавые тризны, обряды далекого язычества, сумраки жутко-таинственных волхвований; времена норманнских набегов; удельная и московская Русь...
Ночью, на поляне, озаренной заревом костра, сходятся старцы. Горбатые жрецы творят заклятия в заповедных рощах. У свайных изб крадутся варвары. Викинги, закованные в медные брони, с узкими алыми щитами и длинными копьями, увозят добычу на ярко раскрашенных ладьях. Бой кипит в темно-лазурном море. Деревянные городища стоят на прибрежных холмах, изрытых оврагами, и к ним подплывают заморские гости. И оживают старые легенды, сказки; вьются крылатые драконы; облачные девы носятся по небу; в огненном кольце томится золотокудрая царевна-змиевна; кочуют богатыри былин в древних степях и пустырях. И снова — Божий мир; за белыми оградами золотятся кресты монастырей; несметные полчища собираются в походы; темными вереницами тянутся лучники, воины-копейщики; верхами скачут гонцы. А в лесу травят дикого зверя, звенят рога царской охоты...
Мы смотрим: все та же непрерывная мечта о седой старине. О старине народной? Если хотите. Но не это главное, хотя Рериха принято считать "национальным" живописцем. Не это главное, потому что национально-историческая тема для него — только декорация. Его образы влекут нас в самые дальние дали безликого прошлого, в глубь доисторического бытия, к истокам народной судьбы. О чем бы он ни грезил, какую бы эпоху ни воскрешал с чутьем и знанием археолога, мысль его хочет глубины, ее манит предельная основа, и она упирается в тот первозданный гранит племенного духа, на который легли наслоения веков.
"Человек" Рериха — не русский, не славянин и не варяг. Он — древний человек, первобытный варвар земли.
Каменный век! Сколько раз я заставал Рериха за рабочим столом, бережно перебирающим эти удивительные "кремни", которые считались так долго непонятной прихотью природы: граненые наконечники стрел, скребла, молотки, ножи из могильных курганов. Он восхищается ими, как ученый и поэт. Любит их цвет и маслянистый блеск поверхностей и красивое разнообразие их, столь чуждое ремесленного холода, так тонко выражающее чувство материала, линии, симметрии.
Камни, в которых живет безликая душа ранних людей! Он верен им с детства; они вдохновили его первые художнические ощущения.
Рерих вырос в родовом имении Извара (Петербургской губернии). Год рождения — 1874-й. Отец его юрист, бывший среди первых нотариусов при введении судебных уставов. Извара — красивое место, красивое тем особенным грустным обаянием Севера, которое дороже нам, русским, всех чар южной феерии: старая усадьба, холмистые нивы, перерезанные непроезжими дорогами, болота с тощими сосенками, поляны, окаймленные кустарником, и густые чащи мачтового бора со всякой птицей и зверем. Тут Рерих проводил и позже несколько месяцев в году. Он рано научился любить природу всеми помыслами. Будучи мальчиком, увлекался охотой, целыми днями бродил по лесу, собирал коллекции минералов, бабочек и птичьих перьев, любуясь волшебной игрой их красок, тех красок, которые узнал впоследствии на древних досках Ван-Эйка, Мемлинга, на какемонах японцев, в живописи современных волшебников цвета — Бенара, Мареса, Сегантини, Врубеля. Из родного леса — где водились в то время медведи и лоси, где громадные деревья перешептывались с ветром и в зеленом сумраке мерещились призраки сказок — он вынес на всю жизнь много ощущений и дум. Вблизи от имения, на холмистых нивах, рядом с бором, были старинные курганы. Еще в детстве он рылся в них и находил бронзовые браслеты, кольца, черепки и кремневые орудия.
Так зародилось в нем влечение к минувшим столетиям и великая, тихая природа Севера слилась для него с далями незапамятного варварства. Так маленькие камни "пещерного человека" заворожили его мечту. Впоследствии любовь к ним придала совершенно особый оттенок его исканиям примитивных форм. Это обнаруживают очень ясно его декоративные композиции, графические работы и даже самая манера письма. Между холстами Рериха есть тонко обласканные кистью бархатные ковры с обдуманной выпиской деталей. Но есть написанные густо, тяжелыми, слоистыми мазками: они кажутся высеченными в каменных красках. И во всем стиле его рисунка, упрощенного иногда до парадоксальной смелости, как будто чувствуется нажим каменного резца. С этой точки зрения искусство Рериха гораздо ближе к примитивизму Гогена, чем к народническому проникновению кого-нибудь из русских мастеров. Но Гоген — сын Юга, влюбленный в солнечную наготу тропического дикаря. Подобно финляндским примитивистам, Галлену, Эдельфельду, Рерих — сын Севера.
Каменный Север — в его живописи суровость, угрюмая сила, нерадостная определенность линий, цвета, тона. И если иногда его картины, особенно ранние, неприятно темны, то причину надо искать не в случайном влиянии В. Васнецова или Куинджи (под руководством которого он начал работать), но в сумрачном веянии сказки, околдовавшей его душу. И если в его картинах вообще нет светлого полдня и так редко вспыхивают солнечные лучи, то потому, что образы являлись к нему из хмурых гробниц времени. Солнце — улыбка действительности. Солнце — от жизни. Думы о мертвом рождаются в сумраке.
Он пишет, точно колдует, ворожит. Точно замкнул себя волшебным кругом, где все необычайно, как в недобром сне. Темное крыло темного бога над ним. Нам жутко. Нерадостны эти тусклые, почти бескрасочные пейзажи в тонах тяжелых, как свинец, — мертвые, сказочные просторы, будто воспоминания о берегах, над которыми не восходят зори; и когда загораются в них яркие пятна и нежные просветы, мы видим не солнце, а мерцания драгоценных камней и перламутровых раковин на дне подводных пещер. И нам понятно, почему одна из лучших картин Рериха — "Зловещие", черные птицы у моря, неподвижные вороны на серых камнях, пугающие мысль недоброй сказкой. То же зловещее молчание идет от большинства картин... Перед ними не хочется говорить громко. На шумных выставках они кажутся из иного мира.
Древние, холодные полумраки Севера — недобрые шепоты темного бога. Ими овеяны не только люди и звери и сообщница их, природа; святые и ангелы Рериха также странно нерадостны, почти демоничны. В его религиозных композициях отсутствует все умиленное, светлое, благостно-невинное; пламя христианства погашено мрачной языческой ворожбой.