Змей на уровне свадхистханы (уровневый змей) отравляет атмосферу вокруг человека эманациями жадности и зависти.
Человеку делается мало того, что у него все хорошо: процветает и он сам и его семейство; ему нужно еще, чтобы у соседа, да и во всем окружающем мире все было плохо, т.е. чтобы они опустились на уровень муладхары. Торжество подобных устремлений изображено в конце известной басни про стрекозу и муравья: первая находится на непроработанной каузальной анахате-муладхаре и к началу зимы проваливается на муладхару-анахату, с чем и приходит с протянутой рукой к муравью с проработанной (как он думает) каузальной свадхистханой, в действительности изъеденной уровневым змеем.
Естественное продолжение сюжета басни — стрекоза погибает от холода, а в следующем воплощении становится цветочной феей на проработанной анахате, а к муравью на следующий день после того, как он выгнал стрекозу, вваливаются разбойники, отнимают все нажитое им добро и, избив до полусмерти, выгоняют из дому вон, переводя на муладхару-свадхистхану.
Уровневый змей создает человеку невидимую оболочку, пропускающую через себя только те вибрации, которые могут быть усвоены человеком без малейшего труда; остальные змей игнорирует (позиция: «Все это чепуха и не стоит внимания») или безжалостно профанирует.
На каузальном теле эта позиция выглядит, например, так: (по поводу любых позитивных событий внешнего мира): «Все это хорошо, но что это дает лично мне и моей семье?»
На ментальном теле змей создает вокруг человека особый стеклянный купол, пропускающий только те мысли и конструкции, которые точно вписываются в его устную картину мира птолемеевского типа (т.е. с собственным эго в центре мироздания); остальные же объявляются змеем несущественными или ложными. «Ну это ты глубоко копаешь, — с неодобрением говорит змей любому человеку (или книге), явившемуся с непривычным взглядом на мир и человечество, не говоря уже о самом хозяине, — эдак невесть до чего договориться можно...» До чего именно такого уж опасного можно эдак договориться, змей не говорит: его задача — не дать точке сборки человека выйти за пределы оранжереи, где выращиваются экзотические и в своем роде уникальные фрукты: ананас Своей непогрешимости, грецкие орехи Личной Мудрости, виноград Собственной Исключительности и многое другое, мгновенно погибающее под свежим ветром минимально объективного взгляда на реальные достижения и возможности человека.
Змей на плане свадхистханы (плановый змей) отчетливо издевается над человеком, но так, что последний этого не замечает, точнее, замечает, но уже результаты деятельности змея, а не его самого. Змей обесценивает все достижения человека, поскольку любой куст или букет, сколь бы пышным он ни был, всегда можно сделать еще пышнее, и змей сдвинет точку сборки человека так, что с такими стараниями отдельный и любовно ухоженный дом на уютном газончике покажется хозяину разваливающейся хибаркой по сравнению с реальным (или идеальным) особняком соседа-миллионера.
Плановый змей постоянно искушает и дразнит человека, говоря ему: «Этого еще мало, нужно еще то и то, а уж когда достанешь жар-птицу и царь-девицу, то и вовсе заживем»... Ненасытная погоня за процветанием и удовольствием — любимая игра змея, и по сюжетам многочисленных сказок читателю хорошо известно, чем она кончается. Впрочем, это не помешало послевоенной социалистической России, намертво застрявшей экономически и политически на уровне муладхары-свадхистханы, провозгласить в качестве идеала развития «Всемерное удовлетворение непрерывно возрастающих потребностей общества» — своего рода образец творчества планового змея на атманической свадхистхане-свадхистхане (для нищих и тоталитарных государств вообще характерно несоответствие уровней идеологии, политики и экономики, т.е. атманического, каузального и эфирного тел государственного эгрегора.
Другое, в некотором роде противоположное влияние планового змея заключается в том, что он делает для человека незаметными и как бы несуществующими многочисленные потери, которые тот несет в результате неправильного освоения уровня. Например, на ментальной манипуре-свадхистхане змей может заявить человеку: «Ты теперь сам можешь в изобилии создавать любые ментальные модели и структуры, сколько и какие тебе понадобятся — зачем тебе дальше учиться и с таким трудом постигать всю прежнюю премудрость, ведь по сути она глубоко архаична».
Надо сказать, что змей отчасти прав (как всегда, он не говорит явной ерунды, а лишь смещает акценты и выдает за правду полуправду), но если человек пойдет у него на поводу, он может изобрести за десять лет неимоверных усилий прибор или принцип, о существовании которого человечество знает уже лет сто — но для того, чтобы это понять, человеку нужно было честно кончить три курса медицинского или технического вуза, а змей повел его по пути слишком ранней ментальной самореализации.
Проработка свадхистханного плана — это сначала освоение имеющихся богатств уровня, а затем их умножение до определенного предела, и змей сначала профанирует первую фазу (фактически присваивая их себе), а затем не дает адекватно реализоваться второй. Кроме того, в конце освоения свадхистханы он изо всех сил не дает человеку идти дальше, на манипуру, громко стоная и раскачиваясь в горе всем телом: «Ты что, вовсе ошалел? Тебе, может быть, здесь плохо? Пойми же, что освоенная свадхистхана — это идеал, рай, Эдем, лучше которого не бывает и быть НЕ МОЖЕТ!!!»
Змей на подплане свадхистханы (свадхистханный змей) акцентирует внимание человека на том, что называется «красивой жизнью», но при этом вся соответствующая энергетика им забирается себе. Человек чувствует, конечно, в связи с этим некоторое беспокойство и неудовлетворенность, но подплановый змей все объясняет очень просто: недостатком широты охвата и ограниченностью фронта потребления.
Буддхиальный подплановый змей учит человека простой мудрости жизни: «Не подмажешь — не поедешь», «Рука руку моет», «Лбом стену не прошибешь»; оправдывая хозяина, он легко превратит его трусость в смирение, лень в ненасильственность, а равнодушие — в безличное отношение.
Естественную на свадхистханном подплане щедрость змей превратит в вариант вкусной наживки на стальном крючке Фокармы, которая через короткое время высосет из жертвы благотворительности все соки, причем ни сам человек, ни жертва толком не поймут, как это случилось: хозяин змея может даже вовсе ничего не заметить, и очень удивиться и огорчиться, что за свое хорошее и доброе отношение к людям имеет сплошь одни неблагодарность и неприятности. Внимательное наблюдение покажет, однако, что за видимым бескорыстием и щедростью у человека просматривается подсознательный расчет и ожидание благодарности. Так иные родители, а особенно бабушки и дедушки «покупают» детей дорогими подарками, ожидая от них не только эмоциональной благодарности (астральное тело), но и осознанного признания своих заслуг перед собой (ментальное тело) и каузальной и буддхиальной поддержки («а ты, когда вырастешь, а бабушка будет совсем-совсем старенькая и слабенькая, будешь за ней ухаживать»).