Семья с крупным серым.
Это очень тусклое семейство; главное и общее его настроение — это глубокое уныние. Родители скучно проведи медовый месяц, без радости ездят в отпуск и в целом, что называется, с трудом тянут лямку ежедневного бытия, как выразилась одна американская домохозяйка с сильным серым: «В Чикаго не живут — только существуют».
Главная мысль (и ощущение), которую транслирует в семью ее крупный серый, звучит примерно так: «Все вокруг идет все хуже и хуже, цены растут, а зарплата и силы убывают, вот-вот совсем кончатся, да и серьезные болезни тоже не за горами». Главная цель семейного серого — задушить любые проявления жизни в семье, свести ее на уровень откровенной борьбы за существование, а потом и вовсе уничтожить; подобного торжество семейного серого хорошо описано в последней части «Господ Головлевых» М. Салтыкова-Щедрина.
По существу серый — откровенный вампир, и тяжелее всего от него приходится тем членам семьи, на которых держится ее энергетика. Им семейный дьявол ставит всевозможные препятствия во внешней жизни (и создает определенные сумерки во внутреннем мире), а семейный серый активно инвольтирует их личных серых, стремясь максимально сузить энергетические каналы, а если удается, то и самому подключиться к ним. Когда это происходит, у человека возникает, с одной стороны, ощущение, что его семья — тяжкий груз, огромный воз, в который он впрягся и теперь должен тащить в полном одиночестве, а с другой — он ощущает необъяснимое разочарование в своих планах и надеждах, которые давали ему силы для работы. Так, вероятно, погибли бронтозавры: «Все равно вымирать, — шептал их Серый Король, — так зачем суетиться — приспосабливаться?»
Члены семьи с меньшими энергетическими каналами и малой жизненностью, находящейся ниже среднего уровня семьи, считают своим естественным правом паразитировать на более энергичных домочадцах, оправдывая это для себя, например, тем, что «Кому больше дано, с того и больше спросится», и потому они должны отдавать тем, кому дано меньше, в добровольном или добровольно-принудительном порядке. В случаях особо удачного вампиризма семейный серый оставляет его героям некоторый процент полученной таким образом энергии — своеобразное поощрение, которое в семье очень ценится.
Однако главным источником энергии для этой семьи является все же внешний мир. Прежде всего, легко добываемая пища — это сбывающиеся мрачные прогнозы («а ваша дочь не поступит в институт») — случаи, когда они сбываются, семья старается игнорировать. Но лучшая добыча — это легкомысленно залетевший на вечерний чай мотылек-оптимист, которого внимательно выслушивают, сыграют в пару психологических игр типа: «Но вы же умный человек, отлично понимаете, что ничего хорошего, кроме плохого, вас не ждет и ждать не может», затем выльют на него бадью с мутной водой семейного разочарования и безнадежности и с миром отпустят.
Аналогичные сюжеты член семьи старается прокручивать и во внешнем мире, играя в жесткие игры на позиции несчастного человека. Например, рассказав о своих горестях и муках сочувствующему знакомцу или незнакомцу и перемазав его своим низким астралом с головы до ног, очень хорошо заключит беседу такой фразой: «А от разговора с вами мне стало гораздо хуже, лучше и не рассказывал бы вовсе», и решительно удалиться с крайне несчастным видом, или, включив собеседника на решение своих проблем на полную мощность, внезапно прибить его словами: «А впрочем, не будем об этом, все это на самом деле совершенно неважно», отчего доброжелателя хватает эмоциональный удар, и выделившуюся при этом энергию очень вкусно съесть; правда, как обычно, большая ее часть попадает к серому.
Все это вовсе не происходит без последствий. Вампирические игры всегда ведут к усилению вампирической фигуры — в данном случае индивидуального серого и серого семьи, которые требуют постоянного питания и, не находя его во внешнем мире, принимаются за самих домочадцев. Постоянные депрессии и плохие настроения, в сочетании с непреодолимой ленью, сначала наполовину показные, становятся постепенно истинными, а затем начинаются хронические болезни: серый подключается к энергетике эфирного тела. Тогда к играм семьи подключаются врачи, медсестры, просто знакомые, пытающиеся бескорыстно или корыстно помочь. Теперь любимая игра, проводимая уже на больничной койке, может выглядеть так: «Мне так плохо, а ты принес марокканские апельсины вместо греческих и ни разу не улыбнулся (что чистая неправда — А.П.), и теперь мне стало еще гораздо хуже, чем было, а ты бы мог...»