И, наконец, последняя, седьмая тонкая фигура, управляемая Хироном и Венерой, самая, вероятно, сложная для понимания и управления.  

Это змей, или, если судить по роли, которую он чаще всего берёт на себя, циник и комик. Его архетип инвольтируется Фокермой|13.8.2.|13.<= и ведёт своё происхождение от библейского пресмыкающегося; ниже он именуется Большой Змей.

Основное оружие змея это ирония, которая используется им двояко: во-первых, для профанации любых серьёзных и возвышенных устремлений человека (насмешка над идеалами), и, во-вторых, для отведения глаз хозяина от грозящих ему опасностей, который змей также изображает как несерьёзные, не давая человеку их оценить и соответственно подготовиться. Основное качество образов, которые создаёт змей, это неуместность, что часто производит комический эффект, снимая напряжение и понижая концентрацию внимания: задача змея заключается в том, чтобы человек махнул рукой и перестал воспринимать как серьёзные самые ответственные для него ситуации. Основной принцип, который змей всячески навязывает хозяину, это: «Авось, пронесёт», а основной метод — перенесение любой ситуации на арену в цирке, где штанга клоуна-тяжеловеса оказывается надувной, так же, впрочем, как и его неимоверные мускулы.

Обычно змей принимает форму змеи или змея с четырьмя лапами, своего рода стройный бронтозаврик, который может ползать, бегать и ходить на задних лапах, имитируя человека. При этом он одевается соответственно обыгрываемому им сюжету и использует различные аксессуары. Какое бы серьёзное дело ни замыслил человек, змей тут же изобразит пародию на него, и при этом выражение его морды будет настолько забавным, что трудно удержаться от улыбки. Физик садится за стол писать формулы — змей тут же расположится рядом за партой, одетый в профессорский халат и шапочку и начнёт с преувеличенно-серьёзным видом перелистывать биографию А. Эйнштейна; пианист сядет за фортепиано — его змей схватит палочки и заиграет «чижика-пыжика» на ксилофоне и т.д.

Если, однако, эти уловки не помогают, то змей может перейти и к прямому воздействию на хозяина, например, обвиться вокруг его ног и буквально не пустить туда, куда, по мнению змея, человеку ходить не следует. Если змей в вертикальном положении (т.е. стоя на хвосте) может подняться до плеч хозяина, то он может при случае обвиться и вокруг его рук, что чревато частичной блокировкой их движений — в самом прямом смысле этих слов. Вот, например, типичный сюжет из жизни начинающего пианиста — ученика музыкальной школы. Всё время подготовки к экзамену — месяц — змей выделывал самые разнообразные трюки на полу и на рояле, отвлекая юного музыканта от сосредоточенного изучения концерта; изображал его самого, юного Бетховена и всех педагогов в самых неожиданных и несерьёзных видах и т.д. Во время концерта, когда мальчик про него забыл, змей плотно обвился вокруг его рук и практически сорвал игру, после чего незаметно соскользнул на пол, и вечером утешал своего хозяина.бодро маршируя в матросской бескозырке с развевающимися по ветру ленточками под звуки популярного шлягера.

  «Не надо печалиться — вся жизнь впереди,
Вся жизнь впереди — надейся и жди».

делая вид, что к срыву на экзамене он, змей не имеет ну абсолютно никакого отношения, да и вообще, что было, то прошло, чего теперь-то расстраиваться?

Змей размером с хозяина (и выше) не будет демонстрировать свой рост; он притворится маленьким, добродушным, доброжелательным; может с показной любовью смотреть человеку в глаза и проявлять инициативу исключительно с целью его развлечь и утешить, и может оказаться в этом весьма изобретательным — но в результате все конструктивные планы человека будут расстроены. Разумеется, человек может направлять внимание и энергию своего змея во внешний мир, мороча голову окружающим, но чем крупнее и сильнее змей, тем большее влияние оказывает он на самого человека, всегда умея незаметно застать его врасплох.

Бороться со змеем трудно; и чем выше энергетический и особенно духовный уровень человека, тем сильнее прямая инвольтация его змея от Большого Змея, и тем труднее становится его укрощение. Змей — мастер профанации: духовность он представит душевностью, а душевность — милой незначительностью, мудрость обернёт случайным совпадением, ум — удачной хитростью и т.д. Он великий фрейдист в худшем смысле слова, и культура для него — неудачная сублимация грубого сексуального потока, а секс — это и есть он, змей: посмотрите на него, как он вытягивается во весь рост, потом сворачивается в обольстительное колечко, и в заключение представляет — один! — коллективный секс, пылко сдвигаясь кольцами и пронизывая самого себя самыми немыслимыми способами; правда, всё равно получается не столько сексуально, сколько смешно.

______________________________________