Крупная свинья.
«Тебе не кажется, что ты в последнее время очень много работал? — звучит внутри человека мягко укоряющий голос. Тебе нужно отдохнуть, развлечься... может быть, просто полежать или съесть что-нибудь вкусное, не думая ни о чём.» — И, действительно, думает далее человек, как ему кажется, сам, — сколько можно вертеться как белка в колесе, не зная ни отдыха, ни срока, беспокоясь всё о других да о других.Пора подумать о себе.
Последняя интонация звучит уже совсем не уговором — фактически это приказ, поскольку свинья эгоизма сейчас вдвое крупнее своего хозяина. В этот момент чувства долга, призвания, обязательность и прочие качества, не дающие человеку остановиться в своей работе, отчётливо отступают на второй план, гонимые острым чувством обиды, которую отлично можно разглядеть на морде свиньи: она и в самом деле смертельно обижена на хозяина, который столько времени держал её в чёрном теле (что для свиньи хуже, чем просто метафора).
И если человек решает хотя бы ненадолго пойти на поводу у свиньи, а у него этот соблазн несравненно сильнее, чем у среднего человека — ведь он действительно что-то собой представляет, много в жизни потрудился и сделал для человечества, — так вот, если этот человек идёт на поводу у свиньи, то она просто переключает на себя канал в высокий эгрегор, отчего, разумеется, сразу резко прибавляет в весе и размере (а также аппетите). На казённом языке подобные действия человека именуются «злоупотреблением служебным положением в личных целях», и реакция высокого эгрегора, в отличие от светских властей, бывает моментальной, хотя сам человек может её долго не замечать: высокий эгрегор переводит его на значительно более низкую и жёсткую программу служения, поскольку метать бисер (т.е. свои высокие вибрации) свинье не склонен. Тем не менее, канал инвольтации сразу не обрывается, и постепенно свинья обретает тотальную власть над человеком. Этим обстоятельством, как, впрочем, и поглощением человека любой из семи тонких фигур, немедленно пользуется Гагтунгр, передавая управление человеком в один из своих эгрегоров, для которых характерно очень жёсткое управление, и человек становится фактически марионеткой чёрных сил, полностью лишаясь свободы воли. Внешне это всегда выглядит как поглощение тонкого тела человека той или иной тонкой фигурой, непосредственно или опосредованно инвольтируемой Гагтунгром (это может быть одна из фигур тонкой семёрки, или их какой-нибудь синтез, или другая тонкая сущность — признаком демонического рабства является то, что эта фигура полностью поглощает тонкое тело человека и замыкает на себя все его индивидуальные каналы инвольтации.
Находясь под властью свиньи (будучи ею поглощён), человек является не только фантастическим эгоистом — он становится в полном смысле рабом своих желаний; они настолько сильны, что он совершенно не в состоянии даже подумать о том, чтобы их ограничить или не исполнить. Неприятность заключается в том, что его личные «эгоистические» желания поступают от «свиньи», а последняя в данном случае имеет активный прямой канал инвольтации от Большой Свиньи, через которую человеком полновластно управляет фокерма, имея возможность возбудить в человеке любое желание, и удовлетворить его, когда и как сочтёт необходимым, разумеется, за соответствующую плату: сильный энергетический потенциал, который первоначально был у человека, и соответственно, относительно высокий уровень реализационной власти постепенно тратятся на свинью, т.е. переходят к Гагтунгру. В результате, в зависимости от обстоятельств, либо человек переходит на службу к Гагтунгру, попадая под его жёсткое управление, но балансируя при этом свои отношения со свиньёй, либо его энергетический уровень резко падает, свинья неизбежно худеет, и остаётся невнятное нечто с большим запасом воспоминаний: «Гулял я когда-то...».
Если, общаясь с сильным человеком, сожранным своим драконом, нужно постоянно ему льстить, и на этих условиях можно иногда выстроить с ним отношения (конечно, надо при этом перестать удивляться его несколько странной потребности в постоянных восхвалениях), то общение с человеком, сожранным свиньёй, возможно лишь при условии постоянной подкормки этого животного; оно, впрочем, не особенно капризно и почти всеядно; нужно только привыкнуть к какому-то неестественному эгоцентризму и эгоизму этого человека, заинтересованного только в своих делах и удовольствиях — настолько, что это переходит все социальные рамки. Но важно понимать, что такой сверхъестественный эгоизм — знак прямой демонической инвольтации, а не просто неприятная черта человека, и с ним следует быть очень осторожным — строго говоря, он социально опасен (например, когда дело не касается его самого, он легко может проявить преступное равнодушие или халатность, результатом которых явятся человеческие жертвы — читатель, конечно, понимает, кто водит его рукой и невниманием).